гораздо легче. Запах неторопливо уходил. Олеся разбита, воскресенье прошло ужасно. Она не хотела ничего вспоминать. Балкон пришлось мыть самой, выбора не оставалось. Сегодняшний день казался просто раем. Она неторопливо наводила идеальный порядок и в других углах квартиры. А что? Вчера балкон, а сегодня всё остальное. Уборка такая штука, затягивает, как семечки! Так обычно бывает когда возьмешься за уборку, глаза начинают видеть все недостатки и подталкивая к действию, нагружают руки работой. Ей несколько раз звонил Роман, но она не желала никого ни видеть, ни слышать. Хотелось побыть одной. И только вечером вышла на улицу. Что-то понадобилось прикупить, да и вообще, не мешало бы прогуляться. Во дворе Олеся столкнулась с Лёликом, который удовлетворённо возвращался с работы. В воскресенье она жаждала его растерзать, небезосновательно подозревая, что то, что произошло, случилось не без его участия. Сегодня же отрицательных эмоций совсем не осталось. Только усталость.

Олеся: Здравствуй, Лёлик.

Лёлик: Привет.

Олеся: Это ты мне устроил?

Лёлик: Что устроил?

Олеся: Не помнишь что?

Лёлик: Даже не знаю, что тебе сказать…

Олеся: Прости меня, Лёлик, пожалуйста, я действительно виновата перед тобой. Стерва я! Прости и не делай больше этого.

Лёлик: Я не хотел… Но Олеся не стала слушать его оправдания и хмыкнув, пошла по своим делам.

Нет. Ничего не остыло! И не изменилось! Олеся по-прежнему жила в его сердце. Сегодня девушка казалась другой, трогательной и очаровательно беззащитной. Впрочем, её недоступность уже не доставляла боли. Ведь абсолютно ясно, что эта трогательность, как мокрый лев, забавна, но чрезвычайно опасна. Этот омут мог опять закрутить и утащить в очередную безнадёгу. По-хорошему, хватит. Ни к чему всё это. Настрадался!

Лёлик понял, что стал намного сильнее. Он черпал эту силу откуда-то изнутри. Наличие нового источника он ощутил только сейчас. Удивительно! Внутренний источник давал мощную энергию. И это было настоящим! Лёлик удовлетворённо вздохнул и пошёл к реке.

Весь этот путь Ларри тенью следовал за ним, не желая открыть своё присутствие. Лёлик почувствовал внутри себя, как ему тогда показалось, новый орган, позволяющий вдыхать всё очарование и наслаждение этого мира. Это ощущение деликатно вошло тёплой упругой волной, будто особенный восхитительный воздух и наполняло до краёв, до головокружения.

Лёлик: Ты, как всегда во время, Ларри.

Ларри: Думаешь, у меня есть выбор?

Лёлик: Скорее, это у меня нет выбора.

Ларри: Да. Мы оба попали!

Лёлик: Чувствую, что-то меняется.

Ларри: Это хорошо.

Лёлик: Ты опять не договариваешь?

Ларри: Не торопись, поживи пока с тем, что имеешь. И будь благодарен!

Лёлик понимал всё и без слов Ларри, и учился жить тем, что имеет здесь и сейчас. А это иногда так трудно и больно. Но такая жизненная позиция — удел сильного человека, который каждый день проводит в борьбе. В борьбе за все чудеса, которые открываются судьбой.

Лёлик: Ну, хоть намекни, что будет дальше?

Ларри: Нет. Думаю, что это тебе сейчас не нужно.

Лёлик: А что мне нужно?

Ларри: Ну, например, укрепиться внутри себя. Хотелось бы поговорить с тобой об этом. Назовём это, например, идеологией души.

Лёлик: Идеология души?

Ларри: Ну, как-то так. В любом государстве есть своя идеология, если, конечно, государство сильное. Так и тут. Осмысливая душою жизнь, именно душою, ты, как бы тоже строишь свою систему представлений о мире.

Лёлик: Такая идеология постоянна или она тоже подвергается изменениям?

Ларри: В этом мире нет и не может быть ничего постоянного. Если тебе сегодня что-то необходимо, то следуй этому. Но если завтра вырос, иди дальше.

Лёлик: Не понимаю, зачем мне всё это? Если что-то можно менять, считай этого нет!

Ларри: Что значит, зачем? Затем, чтобы в душе кроме пустыни что-нибудь оставалось. Чтобы ты мог опереться хоть на какое-нибудь основание! Иначе, опять сломаешься…

Джеймс: Я, как старый марксист, могу уверенно подтвердить данный тезис.

Понтч: Нет, только подумай, «старый марксист»! Кто стащил бутылку пива три минуты назад?

Джеймс: Честная конфискация в пользу рабочего класса! Протест против эксплуатации капиталом затюканных трудящихся масс.

Лёлик: Значит, оправдать можно, что угодно?

Джеймс: Ну, это у вас тут обычная практика.

Понтч: Вы оправдываете и более ужасные вещи!

Лёлик: Что значит у вас? И кто эти «Вы»?

Джеймс: Ну, как тебе ответить попроще — те, кто не мы.

Лёлик: Перевернуть можно всё, что хочешь.

Ларри: Так, может, в этом и есть большой смысл?

Лёлик: Какой же?

Ларри: Например, не строить идиотских догм.

Лёлик: Значит и идеологий тоже!

Ларри: Совершенно точно!

Лёлик: В чём же тогда смысл?

Ларри: В вере, например. Когда у тебя, хоть на мгновение, есть вера. Ты опираешься на то, во что веришь и идёшь дальше.

Лёлик: Но ведь и это можно поменять!

Ларри: Опять ты торопишься. Поживи пока с этим. А я продемонстрирую пользу и идиотизм построения идеологий.

Понтч: Ура! Наконец-то, обожаю идиотизм.

Джеймс: Живая работа! Давай поговорим об идиотизме!

Ларри: Возьмём самую простую вещь, например, эмансипацию. Помните какая была хорошая идея уравнять в правах мужчин и женщин? Но так было изначально. А во что всё превратилось? В цирк! Хорошая идея почти всегда перерастает в абсурд. Абсурд, который разрушителен по своей сути. И так Лёлик во всём. Это так по-человечески! Вот ты спрашиваешь, при чём тут вера? А что ещё может остановить безумную волну разрушения генерируемую людьми? Когда идеи и догмы становятся важнее человека. Итак, развлечёмся! Кстати, купим пива. Без пива об этом говорить никак нельзя!

Джеймс: Купим пива и доведём все идеи этого мира до маразма!

Понтч: Да! И сами станем чистым маразмом!

Джеймс притащил из магазина ящик пива, поставил покупку на ступеньки, по которым они спустились к реке, сел рядом, вздохнул и выпил две бутылки подряд. Понтч Брулевич, как его верный соратник, безмолвно и с удовольствием присоединился. После чего, эти два существа всё-таки соизволили обратить внимание на Лёлика и Ларри.

Понтч: Ну, что не пьём? Начинаем развлекаться и куражиться.

Ларри: Начнём!

Джеймс: Давно пора!

Ларри: В сущности мужики проиграли войну полов.

Джеймс: Точно, жалкие бесправные лохи!

Ларри: Что мы можем сегодня? Какие занимаем позиции? По большому счёту, мы просто бесхребетные слуги женщин. Нас бессовестно эксплуатируют энергичные бабы в своих мелких эгоистичных интересах.

Понтч: Никогда, слышишь, никогда больше не переведу старушек через дорогу! Они все — бывшие рабовладельцы!

Ларри: Мы давно и полностью закабалены ими. Но и это им кажется недостаточным. Они придумывают бесчисленные женские организации. Придумали эмансипацию, чтобы закрепить свои возможности безнаказанно эксплуатировать мужчин.