а к 1916 году он был сотрудником "Нового мира". Он стал заместителем редактора газеты и деловым менеджером и тесно сотрудничал с Троцким, Бухариным, Коллонтай и др. Будучи бизнес-менеджером, Вайнштейн распоряжался средствами, как законными, так и незаконными. Возможно, по этой причине Людвиг Мартенс нанял его на должность генерального директора Софинформбюро. Вайнштейн вернулся в Россию в 1921 году, где присоединился к англо-американской секции наркомата иностранных дел. В 1926-28 годах он служил в советском консульстве в Стамбуле и был сотрудником Коминтерна. Вернувшись в Россию, он продолжал работать в наркомате иностранных дел до 1940 года, пока не был арестован и расстрелян как троцкист.

Глава 6. Заговорщики

Теперь мы подходим к критическим событиям 1917 года, и пришло время внимательно присмотреться к трём мужчинам – русскому бизнесмену, фальшивому ирландцу и шведскому банкиру – а также к ряду связанных с ними людей, мест, фирм и событий. Все они так или иначе связаны с русской революцией и Уолл-стрит. Самое главное, что каждому из них было суждено сыграть важную роль в грядущих событиях.

"Дядя Абрам"

Здесь мы ответим на вопрос, поставленный в Прологе: кем был Абрам Животовский и почему Троцкий так стремился связаться с ним? Абрам Львович Животовский был младшим из четырёх братьев, родившихся в украинском речном городе Кременчуг. Их сестра Анна вышла замуж за Давида Бронштейна и таким образом стала матерью будущего Льва Троцкого.[380] Троцкий и Животовский были родственниками, мишпоча, и притом близкими родственниками. В своей автобиографии Троцкий неоднократно упоминает дядю Абрама.[381] Он приводит мало подробностей, но, читая между строк, становится очевидным, что Абрам произвёл яркое впечатление на племянника. Родившийся в 1868 году, Животовский был всего на 11 лет старше Троцкого, отчего был больше похож на старшего брата, чем на дядю. Чего Троцкий не упоминает, так это того, что их отношения не закончились в детстве. Он и дядя Абрам будут поддерживать связь ещё долгие годы.

Абрам и его братья Тевель (Тимофей), Давид и Илларион стали членами коммерческой еврейской элиты в позднецаристской России. Начав с небольшого лесопильного завода, они занялись переработкой сахара, заключением контрактов, биржевыми спекуляциями и банковским делом. К 1914 году по крайней мере у троих из них, включая Абрама, были миллионы рублей.

В 1897 году Абрам Животовский стал купцом 1-ой гильдии.[382] Год спустя он отправился на Восток, где оставался большую часть следующего десятилетия. Что именно он делал, где он это делал и с кем он это делал, неясно. Вскоре после начала века он появился во Владивостоке, где вёл дела с другим еврейским предпринимателем, Моисеем Акимовичем Гинзбургом, и его местным агентом Сиднеем Рейли. Это было бы началом долгой и важной дружбы.

То, что делал Животовский в бурные революционные годы 1905-06 годов, тоже неясно. Однако в 1908 году он появился в Санкт-Петербурге в качестве лесоторговца. Четыре года спустя он стал директором Тульского патронного завода, крупного поставщика боеприпасов для русской армии, и примерно в то же время его связали с Русско-Азиатским банком, крупнейшим финансовым учреждением в Империи. Русско-Азиатским банком руководил ранее упомянутый промышленный магнат Алексей Путилов, с которым Животовский стал другом и деловым партнёром.

Животовский стал хорошо известен среди влиятельных лиц имперской столицы, а среди его деловых и светских знакомых были премьер-министр Столыпин, великий князь Александр Михайлович и масонский кружок вокруг князя Давида Бебутова.[383] И да, Абрам был масоном.[384] Князь Бебутов был замешан в "антиправительственной политической деятельности", и Охранка считала его "угрозой безопасности".[385] Не слишком ли странное окружение для дяди известного революционера? Как связи Животовского среди высокопоставленных лиц могли принести пользу его племяннику?

Когда началась Первая мировая война, Животовский, всё ещё связанный с Русско-азиатским банком, сформировал "синдикат" для использования иностранных возможностей в военных закупках. Он открыл офисы в Нью-Йорке, Лондоне, Токио и Стокгольме и нанял доверенных людей для управления ими. Зарубежная деловая активность Животовского быстро привлекла внимание Охранки и русской военной разведки, их подозрения, несомненно, усилились, потому что среди его родственников были известные революционеры.

Охранка начала расследование в марте 1915 года на основании сообщений о том, что Животовский незаконно поставляет российское зерно в Германию через нейтральные страны. Однако полиция не совсем понимала, что нужно искать. Животовский покупал и продавал товары, используя средства, проходившие через иностранные банки и компании. По сути, это было то же самое, что делал Александр Гельфанд-Парвус в Копенгагене. Парвус, конечно, направил часть этих доходов на поддержку революционной подрывной деятельности в России. Делал ли Животовский то же самое? Работал ли он с Парвусом вместе?

Расследование Охранки зашло в тупик, но в мае 1915 года за эту задачу взялась армейская контрразведка. Кульминацией этого стал обыск в петроградском офисе Животовского 2 июля и его последующий арест и тюремное заключение.[386] Абрам оставался под стражей до января 1916 года; его освобождение по-разному объяснялось отсутствием улик, взятками или политическим влиянием. Вернувшись к бизнесу, он в основном приостановил свою импортно-экспортную деятельность. Вступив в отношения с русским Торгово-промышленным Банком (Торгпром), он начал крупномасштабные спекуляции акциями и валютой. К началу 1917 года, когда Троцкий связался с ним, он прочно утвердился среди российской "финансовой элиты".[387]

Разделял ли Животовский марксистские взгляды своего племянника, или он помогал Троцкому из общего антицаризма или простой семейной лояльности, неясно. Вероятно, это было сочетание нескольких факторов. Если мы чему-то и научились до сих пор, так это тому, что капиталистическая проницательность и революционные симпатии не являются взаимоисключающими. Какова бы ни была причина, дядя Абрам поддерживал свою связь с Троцким в годы, предшествовавшие 1917 году, и был готов оказать финансовую помощь, когда это было необходимо. В случае с профессиональным революционером это было в большинстве случаев. У Троцкого была веская причина телеграфировать ему по прибытии в Христианию.

Отношения Троцкого и Животовского не закончатся и в 1917 году. В декабре 1918 года в циркуляре Госдепартамента А. Л. Животовский значился "в составе большевистской миссии в Стокгольме", где он продавал акции российских компаний по самым низким ценам.[388] В отчёт от начала 1919 года его связывали с советскими "политическими интригами" в Копенгагене.[389] И это было бы ещё не всё.

Дело было не только в дяде Абраме. В августе 1918 года Бюро расследований США завело дело на старшего брата Давида, "русского банкира", который подал