Второго апреля 2012 года на Аляске выдался превосходный день. Воздух морозный и ясный, без снегопада, без ветра, без дождя, пятнадцать часов солнечного света. Поверхность озера Матануска казалась белой, как луна.

Накануне в воскресенье Чакон отправился в офис ФБР в Анкоридже, чтобы встретиться с Оберландер. Она отвела его в их гараж, где они хранили сарай Киза.

Сарай выглядел маленьким, но внутри достаточно просторным для жизни. Инструменты, одежда, полиэтиленовые пакеты и запасные части лежали повсюду, были уложены в несколько шкафов с полками, свисали с крюков, кипами валялись на полу. Это был организованный хаос, порожденный недобрыми намерениями. Чакону это напомнило хижину Унабомбера, где Тед Качинский жил один десятилетиями без отопления, горячей воды, канализации и электричества, где создавал и бомбы, которые рассылал по всем Соединенным Штатам вплоть до своего ареста в 1996 году.

Качинский был не просто террористом-одиночкой, но еще и гением. Если хотя бы половина признания Киза правдива, а следователи по делу верили в большую их часть, это могло сделать Киза таким же организованным и смертельно опасным, как Качинского, – мастером создавать ложные следы и не оставлять физических улик. Качинский был свихнувшимся одиночкой и параноиком, питавшим глубоко укоренившееся недоверие к властям Соединенных Штатов. Разделял ли Киз хотя бы часть этих чувств? Такое представлялось весьма вероятным.

Пока же Кэт Нелсон столкнулась с огромными трудностями, пытаясь найти сведения об Израеле Кизе в каких-либо публичных источниках. Никаких сведений о владении им недвижимостью. Никаких документов о родителях или детях. Никакой истории переездов с места на место. Ничего о лицензиях на оружие, как и о полученном образовании. Он не значился ни в «Фейсбуке», ни в «Инстаграме», ни в «Твиттере». Он не оставил никаких электронных следов, а ведь у него были необычные имя и фамилия.

Если бы он не сидел сейчас у них под арестом, Нелсон с трудом поверила бы, что такой человек вообще существует.

К этому времени ФБР уже пригласило специалиста, работавшего с семьями жертв убийств. Им надо было подготовить Джеймса к ужасной новости: его дочь погибла. Они не будут знать этого наверняка, пока ФБР не обыщет дно озера. Его самая тоненькая, прозрачная и легко обрывавшаяся ниточка надежды, хрупкая, как паутинка, заключалась в том, что признание могло оказаться ложью.

Но нам оно кажется вполне реальным, сказали они ему. У нас есть причины верить убийце. Наберитесь мужества, насколько сможете.

Джеймс вошел в «Фейсбук»:

ПОЖАЛУЙСТА, ВСЕ КОРОТКО ПОМОЛИТЕСЬ. СПАСИБО.

Отряд ныряльщиков начал разворачиваться на месте в полдень. Пэйн, Белл и Нелсон были у них всегда под рукой. Геден заболела, а у Долл появилось новое дело, но Пэйн сожалел об их отсутствии. Это важно, размышлял он, участвовать в завершении дела, каким бы трагическим оно ни оказалось. Он чувствовал себя приниженным. Завидовал силе и точности в работе группы ныряльщиков и заранее печалился по поводу того, что вот-вот должно было случиться. Обнаружение останков Саманты делало ее смерть реальной.

Барт, которого Чакон назначил ответственным за погружение, был в прошлом армейским офицером, прослужившим восемь лет. Теперь он контролировал все четыре команды аквалангистов, базировавшихся в Куантико. Для этой миссии он сделал своим напарником Джо Аллена – друга, в свое время делившего с ним комнату в Куантико. Они оба старались беречь других парней в команде, которым доводилось поднимать со дна оружие, но никогда трупы, не говоря уже о расчлененном теле совсем еще юной девушки. Барт не хотел, чтобы для кого-то из них это стало первым опытом.

Аллен сочетал в себе две уникальные квалификации. Он был не только единственным в команде лицензированным подледным ныряльщиком, но и прошел школу санитара в скорой помощи. Выбор его кандидатуры был очевиден, потому что, как он часто любил повторять: «Я навидался самого худшего повсюду».

Хотя Киз утверждал, что лед был менее чем в два фута толщиной, Чакон обнаружил толщину льда, близкую скорее к трем футам. Он быстро привлек к колке льда следователей с Аляски, причем некоторые из них привезли собственные инструменты. Пока устанавливали сборные домики, вниз спустили сонар, который дал Чакону и его команде более или менее точную картину дна. На подготовку сонара к работе ушло почти два часа, но как только он оказался на дне озера, сонар просигналил об обнаружении пяти различных объектов. В точности, как описал Киз.

– Ну, вот оно, – сказал Чакон.

Кто-то через плечо постоянно просил его подтвердить информацию, почти сгорая от нетерпения.

– Нет, – отвечал Чакон.

Он не сделает этого, пока не увидит останки собственными глазами. Эти объекты могли быть чем угодно. Именно это он пытался донести до Лиз Оберландер – погружение длительный процесс. Всем необходимо набраться терпения.

Чакон обратился к группе полицейских из отряда особого назначения:

– Проделайте во льду еще одну лунку, – попросил он.

Следующим на дно будет спущен оборудованный четырьмя гребными винтами ДУА, способный передавать видеоизображение. И снова, как только он оказался на дне, ДУА уперся во что-то.

Это была нога. Человеческая нога. Даже Чакон был поражен. Ему сказали, что останки ни во что не заворачивали, но он все равно не мог представить себе их вида. Но все же это была нога в нижнем правом углу монитора, обнаженная и распухшая, но хорошо сохранившаяся в холодной воде.

Это произошло в 16.42. Почти через пять часов после того, как его группа начала разворачиваться на месте. Чакон повернулся к Оберландер. Ему и нравилась, и была ненавистна эта часть работы. Успех его команды означал трагедию для семьи.

– Теперь я готов подтвердить вам, что это останки человеческого тела, – сказал Чакон.

Он наблюдал, как все сразу схватились за свои мобильные телефоны.

Атмосфера наэлектризовалась, и Чакона это беспокоило. Теперь он должен был немедленно поднять останки Саманты на поверхность, чтобы полиция и ФБР получили свою долю похвал за успех операции.

Это было против всех принципов, которые отстаивал отряд ныряльщиков. Первый раз он поднимал трупы во время поисков 230 пассажиров и членов экипажа после крушения самолета компании «Трансуорлд эйрлайнз» поблизости от Лонг-Айленда в 1996 году. И хотя это заняло четыре месяца ежедневной работы, благодаря ныряльщикам была установлена ДНК каждой из жертв. Первым Чакон поднял на поверхность тело двенадцатилетней девочки. «Крещение огнем», так назвал это сам Чакон. С того дня он рассматривал свою работу как призвание.

Прежде чем взяться за подъем останков Саманты, Чакон и члены его команды собрались в одном из сборных домиков, где стали