Итак, монсеньор де Бетанкур покинул остров Ланселот, чтобы отправиться на остров Фортавантюр, взяв с собой всех людей, которых привез . Вы бы только посмотрели, какая огромная толпа канарцев собралась на побережье, чтобы встретить своего короля и сеньора; там же находились и оба короля, принявших христианство. Не стоит и говорить, как радовались они вместе с другими этой страны. Трудно описать чувства, которые они выказывали соответственно их обычаям и привычкам; все они были просто на небесах от счастья. Сеньор прибыл в Ришрок, который нашел полностью восстановленным; действительно, Жан Ле Куртуа очень много потрудился с того времени, как сеньор отправился в Нормандию, чем очень угодил ему. Оба крещеных короля также пришли представиться ему; он встретил их со всем радушием и пригласил отужинать с ним. Сеньор совсем не знал их языка, но у него был переводчик, говоривший на французском и на местном наречии, вот почему они понимали друг друга. Во время ужина играли музыканты, и от удовольствия, которое короли испытывали, слушая их, они не могли даже есть, от трапезы их отвлекало также сверкание расшитых окетонов, особенно тех пятидесяти четырех, чрезмерно украшенных золотом и серебром, ибо некоторые стремились перещеголять друг друга, и прежде всего сыновья вассалов нашего сеньора из Гренвиля и Бетанкура. Оба гостя сказали, что, если бы раньше де Бетанкур явился к ним в таком окружении, они давно бы уже подчинились и что только такому королю под силу завоевать еще много других земель. Они называли монсеньора де Бетанкура не иначе как король, ибо таковым его и считали. «Да, – сказал монсеньор де Бетанкур, – я намереваюсь отправиться на Гран-Канарию и выяснить, что это за страна». Жан Ле Куртуа ответил ему: «Монсеньор, это было бы очень хорошо, и мне кажется, что ее жители не будут долго сопротивляться, но нужно сначала с Божьей помощью разведать, где удобнее пристать к острову, и, насколько возможно, изучить его». Ганнибал, присутствовавший там, сказал: «Мне бы хотелось повоевать там и взять хорошую добычу; я уже был там прежде, и мне кажется, что это не столь трудное дело, как о том говорят». На что монсеньор ответил: «Нет, это трудное дело, мне сообщили, что там десять тысяч знатных мужей и они не боятся нас, так что все не так просто. Но чтобы хорошо узнать эту землю, думая о будущем , надо сначала побывать там хотя бы для того, чтобы выяснить, где причаливать и какими дорогами проходить. И если Богу будет угодно, обязательно явится какой-нибудь добрый правитель из какой-нибудь страны, который подчинит и этот остров и кое-что еще. Да ниспошлет Он нам свою милость!» Монсеньор де Бетанкур продолжал: «Нужно решить, когда я смогу туда отправиться и кого я оставлю здесь; вы же, Жан Ле Куртуа, поедете со мной». «Конечно, монсеньор, – ответил Ле Куртуа, – я очень этому рад». Монсеньор де Бетанкур добавил: «Я оставлю здесь Масио де Бетанкура, чтобы он получше узнал страну, у меня нет намерения отправлять его во Францию, ибо я не хочу, чтобы эта земля осталась без имени де Бетанкур и без представителя моего рода». Жан Ле Куртуа сказал еще: «Монсеньор, если Богу угодно, я уеду отсюда с вами, когда вы будете возвращаться во Францию. Я очень плохой супруг, вот уже пять лет, как я не видел моей жены». На самом же деле ничего плохого по отношению к ней он не совершал. Когда монсеньор отужинал, все разошлись по своим делам. На следующий день сеньор отправился в Балтарэ, где окрестил одного канарского младенца, которого назвали Жаном в честь крестного отца. Он приказал доставить в часовню образ Богоматери, церковное облачение, очень красивый молитвенник и два маленьких колокола, каждый весом в сто , и повелел назвать часовню «Нотр-Дам-де-Бетанкур»; а мессир Жан Веррье стал священником Фортавантюра и прожил там в благополучии остаток своей жизни. Монсеньор де Бетанкур оставался на этом острове еще некоторое время, а затем назначил день, чтобы отплыть на Гран-Канарию. Он сказал, что это будет шестой день октября 1405 года, и в назначенный срок он был готов к отъезду вместе с новыми людьми, привезенными , и со многими другими; шестого октября они вышли в море на трех барках, из которых две принадлежали сеньору, а третья была подарена испанским королем. Фортуна распорядилась так, что все три судна были отнесены морем к сарацинским землям526 и оказались очень близко к бухте Бужедер527. Монсеньор де Бетанкур и его люди сошли на берег и углубились внутрь этой страны на восемь лье; здесь они захватили мужчин и женщин и увели их с собой; кроме того, они поймали более трех тысяч верблюдов, но не смогли погрузить животных на борт, поэтому перебили их и бросили там. затем они взяли курс на Гран-Канарию, как это было задумано монсеньором де Бетанкуром. Но Фортуна снова вмешалась, и из трех кораблей одному пришлось вернуться на Эрбенн, а два других пристали к острову Пальм и оставались там до тех пор, пока первая барка, на которой находился монсеньор де Бетанкур, не присоединилась к ним для того, чтобы начать войну с жителями этой земли.

Вскоре после этого монсеньор де Бетанкур прибыл на Гран-Канарию, где несколько раз беседовал с королем Артами. Сюда же приплыла одна из барок, отнесенных морем к мысу Бужедер; на ее борту находились люди монсеньора де Бетанкура: Жан Ле Куртуа, Гийом д’Обербо, Ганнибал, Дандрак и многие другие. Прибывшие испытывали гордость, что первыми ступили на земную твердь в стране сарацин, а один из них, нормандец по имени Гийом д’Обербо, стал утверждать, что он мог бы с двадцатью товарищами пройти по всему острову, несмотря на то, что большинство его жителей называло себя воинами, и таких было десять тысяч. И вопреки воле монсеньора де Бетанкура они решили повоевать с ними; сорок пять человек, в том числе Гадифера, на двух лодках причалили к берегу у деревушки по имени Аргинеги; ее жители разбежались кто куда, а , погнавшись за ними в глубь острова, потеряли друг друга из вида. Обнаружив это, канарцы снова собрались вместе, напали на них и одержали верх, захватив одну из лодок и убив двадцать два человека. Там погибли Гийом д’Обербо, который устроил это нападение, Жоффруа д’Озувиль, Гийом д’Альмань, Жан Ле Куртуа, заместитель сеньора де Бетанкура, Ганнибал, бастард Гадифера, лектор528 по имени Сегиргаль, Жирар де Сомбре, Жан шевалье и другие.

После этого монсеньор де Бетанкур покинул Гран-Канарию на двух барках вместе с теми, кто остался в живых в тот день, и отправился на остров Пальм; там он нашел третью барку, команда которой, высадившаяся на берег, вела тяжелую войну с острова. Сойдя на землю, монсеньор де Бетанкур и его спутники к ней; все вместе они продвинулись далеко в глубь этой земли и не раз вступали в бой со своими врагами; и с той, и с другой стороны было много убитых, но больше среди канарцев, чем среди наших. Из наших погибло пятеро, а из местных – более ста. Пробыв здесь шесть недель, вернулись к ожидавшим их баркам. Двум кораблям было приказано идти к острову Фер, где моряки задержались на целых три месяца. И поскольку они находились там так долго, монсеньор решил послать к местным жителям толмача по имени Ожерон, родом с Гомеры; наш сеньор приобрел его в Арагоне еще до того, как отправиться на завоевание , которое ему помогли осуществить король Испании529, которого звали Доннрик, то есть Анри530, и королева по имени Кателина531. Итак, сеньор послал того самого переводчика Ожерона к канарцам, живущим на острове Фер, а Ожерон был братом короля этого острова, и он сделал так, что привел к монсеньору де Бетанкуру своего брата-короля532, а с ним, под его ручательство, сто одиннадцать человек. Из них монсеньор де Бетанкур оставил себе тридцать одного человека и, конечно, короля; остальные были распределены в качестве добычи, некоторые же проданы в рабство. Монсеньор поступил так по двум причинам: чтобы умиротворить своих соратников и чтобы поселить на Ланселоте и Фортавантюре привезенные из его родной Нормандии семьи, не вызывая неудовольствия у тех, кто уже жил . , ему бы пришлось разместить на этих двух островах их всех – и сто двадцать семей, и землепашцев, и ремесленников. Впрочем, если бы монсеньор де Бетанкур не поселил на Фере колонистов533, остров превратился бы в пустыню без единого живого существа. В прошлом число его жителей неоднократно сокращалось из-за постоянных захватов, а ведь это один из самых благодатных островов среди тех, какие только есть в заморских краях, несмотря на его размеры.