Переселенцы стали постепенно дополнять скудные рационы, выделенные им Бейтом, фруктами и другими продуктами. Женщины с недоверием рассматривали тропические плоды, и Ида едва не выдала себя, когда они вдруг принялись есть манго и бананы прямо с кожурой. Карл подмигнул ей издалека, пока она деловито чистила фрукты, притворяясь, что сама до этого додумалась.

Местные жители все время ходили босиком, что ужасно возмущало женщин из числа переселенцев, и они готовы были обсуждать это часами. Ида злилась на них за такую предвзятость. Сама она однажды украдкой сняла чулки и туфли, чтобы пройтись босиком по пляжу. Песок под ногами оказался теплым, он щекотал ее между пальцами… Она вошла в море и позволила волнам омывать ноги – это ощущение было совершенно непередаваемым. Ида еще никогда не чувствовала себя настолько счастливой, как на этом пляже к западу от Сальвадора.

Однако прочие переселенцы не разделяли ее восторга, придерживаясь правил и обычаев, заведенных в мекленбургской деревне, насколько это было возможно. Многие из них тоже чувствовали себя неуверенно. Бейт застращал их местными разбойниками и убийцами, настроив против всех бразильцев, кроме того, местная еда с непривычными ингредиентами и способом приготовления плохо сказывалась на их желудках. Якоб Ланге строго запретил своим детям брать еду у местных жителей. Похоже, он опасался, что уличные торговцы хотят отравить их. Госпожа Брандманн даже прогоняла прочь местных детишек, которые с любопытством приближались к их кострам, хотя темнокожие малыши с кудрявыми волосами выглядели очень мило.

– Чернокожие! – с восхищением в голосе сказала Ида, увидев, как эти дети играют в волнах.

– Чернокожие? – пришла в ужас госпожа Брандманн. – Как такое может быть, чтобы грязь вообще не смывалась?

Чаще всего люди жаловались на невозможность посетить церковь. Миссионеры служили мессы и устраивали молитвенные часы на пляже. Они благодарили Господа за то, что путешествие до сих пор было относительно безопасным, и переселенцы вместе пели песни своей родины. Некоторые женщины плакали, судя по всему, они уже начали тосковать по дому. Они часами рассказывали друг другу о своих деревнях и семьях, сидя кружком, как когда-то в Мекленбурге, и заштопывали дырки на чулках своих близких. Все это еще крепче сплотило будущую общину деревни Санкт-Паулидорф.

Только Карла по-прежнему в нее не принимали, поэтому лишь спустя неделю после прибытия в Байю ему удалось поговорить с Идой. Женщины брали питьевую воду в ручье, бежавшем среди леса чуть выше пляжа. В тот день ближе к вечеру Ида решила снова сходить за водой, но на этот раз в виде исключения ее никто не сопровождал. Карл встретил ее у ручья и взял у нее ведра.

– Good afternoon, Ida! – сказал он. – Can I help you?[28]

Оба просияли, когда она дала правильный ответ, сказав «thank you»[29].

– О, Карл, я никогда не думала, что жизнь может быть так прекрасна! – вырвалось у Иды.

Никто не разделял ее восторга от Байи. Прочие переселенцы только и делали, что ругали песок, покрывавший все в хижинах ровным слоем, жару, из-за которой они обливались потом, – и, конечно же, местных жителей, настолько ленивых, что в обед они бросали работу, уходили в тень и бездельничали там несколько часов. Это замедляло погрузку провианта и технический осмотр «Санкт-Паули». Прежде чем отправляться дальше, капитан решил капитально отремонтировать корабль и вымыть все внутри.

– В Новой Зеландии будет так, как здесь?

Карл пожал плечами.

– Не знаю, – с сожалением произнес он. – Но думаю, что нет. Судя по тому, что говорил твоему отцу Бейт, она больше похожа на Мекленбург. Матросы говорят, что там, как в Англии, часто идут дожди. Тебе здесь нравится?

Ида энергично закивала головой.

– Нравится? – со счастливой улыбкой переспросила она. – Это слабо сказано. Здесь просто чудесно, это настоящий рай! Жаль, что я не могу здесь остаться!

Карл поставил ведра на землю. Он не знал, разумно ли поступает, но он увидел свой шанс.

– Так давай сделаем это! – решительно произнес он. – Давай просто убежим! Я могу найти здесь работу, например, в порту. В Гамбурге я разгружал суда, за это неплохо платят. Правда, вместо английского придется выучить португальский… Я уже знаю одну фразу, Ида: «Voce é linda». Это значит: «Ты красивая!»

Он улыбнулся девушке. Ида смотрела на него с недоумением, но Карл не сдавался.

– Здесь даже есть немецкое консульство, Ида! – продолжал он. – Мы можем обратиться к ним, вдруг они помогут нам? – Он протянул к ней руки. – Ты хочешь остаться здесь, со мной, Ида Ланге? Ты выйдешь за меня замуж?

Ида испугалась, а потом нервно рассмеялась.

– Ты… ты шутишь… Мы не можем взять и убежать, мы…

– И кто же нам помешает? – поинтересовался Карл и взял ее за руки. Она не отняла их сразу, и он еще больше осмелел. – Твой отец? Бейт? Если мы убежим ночью, прежде чем все вернутся на борт, нас не станут долго искать. Может быть, день, два – дольше капитан ждать не станет. До тех пор будем прятаться. Например, в лесу, или же я сниму комнату в порту… – Карл вспомнил приветливого хозяина трактира. Наверняка он не откажется помочь.

Ида покачала головой.

– Я не могу выйти за тебя замуж, – напомнила она. – Я выйду замуж за Оттфрида, ты же знаешь. Все решено… и моя семья… Мне нужно плыть в Новую Зеландию… – Она осторожно высвободила руки.

Карл передернул плечами.

– Кем решено? – поинтересовался он. – Господом? Лично я не слышал гласа небесного, который возвестил бы миру о том, что Ида Ланге может выйти замуж только за Оттфрида Брандманна и больше ни за кого на свете.

Ида перекрестилась.

– Не богохульствуй, Карл! – с упреком в голосе произнесла она, и в глазах ее мелькнул страх. – Я помолвлена с Оттфридом. Об этом возвестили с кафедры…

– С кафедры в самом дальнем уголке Мекленбурга, в пяти тысячах миль отсюда! – воскликнул Карл. – Ты не связана этим, Ида! Это же другая страна, другая часть света! Мы свободны!

Но девушка вновь покачала головой.

– От судьбы не уйдешь, Карл, – серьезно заявила она. – Да, я знаю, ты пытаешься, и это правильно. И мне даже кажется, что Господь тебе это предначертал. Но не мне. Я должна поступать так, как говорит отец. Нужно чтить отца и мать, так сказано в Писании. Что подумают обо мне жители деревни, если я уйду с тобой? Не обвенчанной перед Богом и людьми! Это грех, Карл!

Карл понял, что пора уходить. Все равно ее не переубедить, по крайней мере сейчас – может быть, он слишком поторопился, но он не мог иначе. В отчаянии он схватил Иду за плечи, заставил посмотреть на него.