А третье, чем запомнилась эта гонка, – первая победа Шумахера в «Феррари». Сам Гран-при был дождевым, а в сухой квалификации на первой линии опять были два «Уильямса», Хилл впереди Вильнева. Но пошел дождь, и Шумахер ото всех просто уехал. Хилл, Култхард, Панис, Бергер – все вылетели. Вильнев лидировал одиннадцать кругов, но в итоге откатился на третье место, пропустив вперед еще и Алези. Но оба – в сорока пяти и сорока семи секундах от победителя. Потом много говорили, что у «Феррари» стояли запрещенные системы, что кто-то слышал, что мотор не так работал в дождевых условиях… Может, это и правда, может, и нет, но для легендарной «Феррари» началось возрождение. Тифози стали верить, что все возможно. Понятно, что в 96-м году Скудерия не могла тягаться с «Уильямсами», но такие отдельные кирпичики были очень-очень для них важны. Френтцен финиширует четвертым, Хаккинен – пятым, а шестой – Педро Пауло Диниц. Зато он доехал в такой сложной гонке, где даже лидер его команды, Панис, вылетел. После этого я больше никогда не просил посидеть ни в одной машине, даже когда мне предлагали, отказывался – боялся сглазить. Когда тесты и болид именно для меня, – а бывало даже и Ф1, через шесть лет, – да. А вот в чужой боевой машине – нет, спасибо, не надо. Пилоты суеверны, так и я начинал с суевериями относиться ко всему, с ними связанному. Чувствовал сопричастность к той неудаче Паниса. Вот к своей работе – нет. А когда доходило до машин, шлемов, картов – тут да, по полной.

Может, это и глупость, но в автогонках люди очень подвержены различным суевериям. Не все готовы о них рассказывать, но если вы посмотрите, то все садятся в машины с левой стороны. Можно было бы предположить, что англичане, австралийцы, японцы будут садиться справа, раз у них правостороннее движение, но нет. Они тоже все садятся слева. Это явное суеверие, а есть еще те, которые хранят в тайне. У меня в комментаторской работе, как ни странно, никаких суеверий нет, нет никакого ритуала, после которого можно начинать. Никаких там – с какой ноги в комментаторскую кабину входить или прочее подобное – нет. Но когда ты сам выступаешь в гонках, то ты тут же обрастаешь последовательностями, через которые боишься переступить.

К тому моменту было понятно, что Шумахер не сможет бороться за титул. В разных гонках Хилл и Вильнев опережали друг друга, иногда уступали другим пилотам, но в целом их «Уильямс» был намного быстрее остальных машин. Дэймон обрел уверенность в себе, а Жак не признавал никаких авторитетов. Если бы это качество у него было не столь выражено – он бы поменьше спорил с инженерами, например, – то, может быть, он бы гораздо больше выиграл. Но он всегда был сыном своего отца – очень упертым. Ход педали газа у него всегда был два миллиметра – он не дозировал газ. Все попытки настроить по-другому он отвергал и говорил: «Я лучше буду ее чаще нажимать и отпускать». Маленькая техническая особенность, но она очень много говорит о человеке.

Следующий этап в Канаде, и это первая гонка для Вильнева дома. Было несколько стартов в Индикаре, но не в Монреале, а в Ванкувере, Торонто. Естественно, за него болели, но там были и англоязычные канадцы – Пол Трэйси, например. Жак никогда не выступал в условиях чудовищного прессинга, а тут его родной город Монреаль. Он приезжает туда на машине, которая может выиграть, он борется за титул, он способен победить. Весь город сходит с ума, везде фамилия Вильнев, может даже больше, чем когда его отец выступал, потому что медийная сфера между 82-м, когда Жиль погиб, и 96-м, когда Жак дебютировал, сильно изменилась. Казалось бы – только четырнадцать лет, интернет делает лишь первые робкие шаги, но количество газет, телеканалов чудовищно выросло. Вильневу буквально не давали прохода. Если бы чуть-чуть его оставили в покое, то, не исключено, он бы и выиграл. Но настолько тяжело было от всего этого отрешиться, что сфокусироваться он не мог.

Жак был на первом ряду позади Хилла и в гонке финишировал пусть и в четырех секундах, но все равно позади. И забегая вперед, могу сказать: сколько бы он ни ездил, ни в Формуле-1, ни в других сериях на этой же трассе имени собственного отца, у него всегда или вылет, или вторые места.

Кстати, трасса получила имя Жиля, потому что именно он выиграл первую же гонку на ней в 1978 году. Она была только построена, на ней выступали все впервые, а победил совсем еще молодой Вильнев, обладающий чуть ли не минимальным опытом. Он ехал на «Феррари», выиграл и сразу же завоевал сердца всех местных болельщиков. А Жак, который карьеру провел в целом успешнее отца, дома выиграть так и не смог.

Хилл и Вильнев привезли всем соперникам «вечность»: Алези, год спустя после своего триумфа, третий, но с отставанием в пятьдесят четыре секунды. Дальше – «Макларен», Култхард проиграл больше минуты, потом Хаккинен – круг, Брандл – круг… У Вильнева были восемь кругов лидирования и лучший круг в гонке.

После двухнедельной паузы стартует летняя серия европейских гонок. Начинается она с Маньи-Кура. На поуле опять Шумахер – нельзя его списывать со счетов. Хилл стартовал вторым, но в гонке вновь занял первое место. Вильнев – второй, следом Алези и Бергер. Моторы «Рено» берут первые четыре места на домашней для моториста трассе. Всегда говорили, что во Франции болельщики могут поддержать французского гонщика, скромную команду «Лижье», но за «Рено» не болеет почти никто. Это, конечно, не совсем правда, но доля истины есть: ничего похожего на поддержку «Феррари» в Италии. Следом финишируют два «Макларен-Мерседеса», это дуновение грядущей эры.

У Шумахера же возникли проблемы на прогревочном круге. Возможно, и не было бы триумфа «Рено», если бы не этот редкий случай. Когда подсчитывают число стартов, такие гонки в него не входят: если гонщик попал в аварию на первом круге, а на второй не вышел, то считается, что он не стартовал. Такие ситуации с лидерами случаются редко. Поэтому, отмечая юбилей того или иного пилота в сто, двести гонок, всегда уточняешь – это двести стартов, но 203-й Гран-при. Или наоборот. Такой-то проводит свой сотый Гран-при, но сама гонка будет (если стартует) у него только 98-й.

В Сильверстоуне Вильнев – на первой линии стартового поля и выигрывает гонку. Второй раз после Германии побеждает и разом отыгрывает очень много у Хилла, тот, несмотря на свой поул, попадает в аварию. И удивительно, что в этой гонке была всего одна авария. Многие сошли – девять пилотов не добрались до финиша. Бергер на втором месте, потом Хаккинен. Дальше Баррикелло, Култхард и Брандл – британские компании практически полностью оккупируют первую шестерку.

Второй немецкий этап – в Хоккенхайме. Тогда это было еще 7-километровое неперестроенное лесное кольцо, сверхскоростная трасса. Бергер, традиционно быстрый здесь, квалифицируется на первом ряду, уступив только Хиллу. Дэймон берет реванш у Жака и выигрывает. Другой «Бенеттон» прорывается на второе место, это Алези, он проигрывает одиннадцать секунд. Тридцать три секунды проигрывает Вильнев. Хилл, пусть и не десять очков, но отыгрывает шесть за немецкий этап. Шумахер на родине на четвертом месте. Култхарда он опережает менее чем на секунду, сдерживая его атаки.

Хилл – лучший, но лидирует четырнадцать кругов, а Бергер – сорок один. Если бы не его механическая проблема, то кто знает. Есть такие трассы, где гонщики всегда показывают себя. В Хоккенхайме – Бергер на легкой машине, где трижды нужно было тормозить практически до нуля перед шиканами, почти без прижимной силы надо справляться с поворотами. На эту трассу специфически настраивали машины. И Бергер трассу чувствовал. Он был здесь королем. Это были последние годы затянувшейся паузы без австрийского этапа, и немецкий был для Герхарда почти домашним. Как, впрочем, и Будапешт, бывшая «вторая столица» Австро-Венгрии.