Он действительно обжился в России, чувствуя себя здесь как рыба в воде. Даша только диву давалась, вслушиваясь в правильную, практически безупречную русскую речь канадца. Ошибки если и встречались, то редко и довольно незначительные — к примеру, Шейл мог сказать “золотой медаль” вместо “золотая”. Но всё равно на его фоне она невольно устыдилась своего скромного английского — простейший разговорный уровень чуть выше “Ландон из зе кэпитал оф Грейт Британ”.

За чаем парни увлечённо обсуждали каких-то общих друзей, коллег и бывших педагогов, а также свои роли и спектакли, но время от времени Шейл вспоминал о том, что он хозяин, и пытался проявить гостеприимство: усиленно угощал Дашу печеньем и конфетами, то и дело порываясь вскочить к холодильнику, чтобы наделать ещё и бутербродов, на что она со смехом заверяла, что не голодна.

Канадец был красив, словно Аполлон Бельведерский. Даша невольно залюбовалась сдержанной грацией его движений и идеальными мужскими пропорциями. Он выглядел выше, сильнее и даже как будто старше Павла, но всё равно во внешности и осанке этих двоих неуловимо прослеживалось что-то общее. Вероятно, особая балетная выучка навсегда накладывала отпечаток на танцовщиков, награждая их завораживающей выправкой и прекрасной фигурой.

Они славно провели время в гостях, но всё-таки Даша обрадовалась, когда Павел сказал, что им пора уходить. Ей хотелось больше побыть с ним вдвоём…

— Будьте осторожны, — то ли в шутку, то ли всерьёз напутствовал их на прощание Шейл, топчась вместе с ними в тесной прихожей, — здесь во дворе есть очень грозная бабушка… Я её страшно боюсь! Как только наступают холода, она принимается сталкерить. Увидит меня и сразу кричит: “Сынок, надень шапку, на улице мороз, уши простудишь!”

Он так похоже изобразил дребезжащий старушечий голосок, что Даша покатилась со смеху.

— Почему бы в самом деле не надеть шапку и перестать бояться? — предложила она.

— Он себя в ушанке только в инстаграм выкладывает: “Рашн стайл”, — пояснил Павел, — а так не хочет портить красоту.

— У тебя очень милый друг, — заметила Даша, когда они снова оказались на улице, и вдруг увидела… нет, скорее почувствовала, что Павел после её слов как-то напрягся.

— В чём дело? Я сказала что-то не то? Он не гей, случайно? — спросила она с подозрением.

— Ты тоже считаешь, что в балетных училищах “Теория и практика однополой любви” включена в учебную программу? — мрачно отозвался Павел.

— Вовсе нет, — фыркнула она.

— Вообще-то Шейл уже год встречается с русской девушкой Настей. Собирается повезти её в Канаду на Рождество, чтобы познакомить с родителями. Так что тебе не повезло…

— Вообще-то я просто так сказала. Я не имею на Шейла виды, — неприятно удивилась она. — Чего ты злишься?

— Уф… — Павел остановился, на секунду поднял лицо к небу, а затем резко выдохнул и рассмеялся.

— Прости, пожалуйста. Сам не знаю, что это на меня нашло.

Ревнует, догадалась вдруг Даша. Это неожиданное открытие поразило её. Было и приятно, и смешно, потому что… ну какой Шейл?! Будь он хоть трижды красив, талантлив и обаятелен — разве Павел не видит, как нравится ей?

Они снова долго гуляли по городу без всякой цели, забредали в кафешки и книжные магазины, а музеи и достопримечательности по инициативе Павла решили отложить на другой раз. При этих его словах сердце у Даши сладко ухнуло в пятки. В следующий раз? Он ещё раз собирается с ней сюда приехать?!

— Ты сказала Шейлу, что мы просто знакомые, — вдруг напомнил он. — Почему?

— А кто я для тебя? — Даша легко пожала плечами. — Мы с тобой действительно едва знакомы и только-только начинаем узнавать друг друга.

В этот момент они как раз вышли к Неве.

— Я хотел бы узнать тебя лучше. И ближе, — серьёзно сказал Павел. Она ничего не ответила, пряча смущённую и счастливую улыбку.

С воды тянуло холодом, порывы шквалистого ветра забирались под одежду, невольно заставляя дрожать. Павел притянул Дашу к себе поближе, обняв за плечи. Так они и пошли дальше, прижавшись друг к другу и не говоря ни слова.

Москва, 2016 год

После памятной новогодней ночи они надолго потеряли друг друга из вида.

Милка пропала, словно испарилась, не надоедала больше своими внеурочными звонками и бесконечным нытьём, а он с головой нырнул в репетиции нового спектакля, чтобы не оставалось времени ни на какие рефлексии. Конечно, они не ссорились и вообще решили, что останутся друзьями, что между ними ничего не должно измениться, но… всё равно было сложно заставить себя просто набрать её номер и спросить: “Привет, как ты? Что нового?” Наверное, Мила чувствовала примерно то же самое — стеснялась звонить и тем более встречаться с ним.

А между тем новая роль захватила его полностью. Марсель Таиров долго восстанавливался после травмы колена и перенесённой операции, поэтому, поколебавшись и посовещавшись, руководство театра приняло сложное решение отдать партию Альберта в “Жизели” молодому солисту Павлу Калинину.

Это был настоящий триумф!

О нём всерьёз и громко заговорили в СМИ, распевая дифирамбы его таланту и артистизму, поклонницы толпами подстерегали возле служебного входа театра и просили автографы, фанатские паблики ВКонтакте множились в геометрической прогрессии. Именно в тот период своей жизни Павел и познакомился с Анжелой Миллер, юной поклонницей балета… и балетных парней.

Анжела, недолго думая, создала официальные группы Калинина во всех соцсетях и взяла на себя обязанности админа, заручившись поддержкой и согласием самого Павла. Это было взаимовыгодное сотрудничество: она получала возможность регулярно общаться с кумиром, одновременно обеспечивая регулярный приток самой свежей и достоверной информации в группы, а ему больше не нужно было часами разгребать личку и удалять любовные признания со своей страницы — весь свой энтузиазм поклонницы отныне перенесли в паблики.

После премьеры “Жизели” в гримёрную Павла доставили роскошный букет роз. Он решил, что это от Анжелы, но когда прочитал карточку, не поверил своим глазам.

“Самому клёвому Альберту из всех возможных Альбертов! Горжусь тобой, мой лучший друг. Мила” — и пририсованная улыбающаяся рожица.

Сердце на секунду остановилось… а через мгновение он, торопясь и волнуясь, уже набирал её номер.

— Паша, — сказала она странным тоном, утверждая, а не вопрошая.

— Спасибо… спасибо за цветы, — выпалил он, задыхаясь от обуревающих его эмоций.

— Не за что. Ты заслужил.

— Не думал, что ты знаешь разницу между Альбертом, Арманом и принцем Дезире,* — пошутил он.

— Пришлось погуглить, — Мила издала короткий смешок.

— Ты что, была в зале?

— Нет. Ты же знаешь, мне скучен и неинтересен балет. Но я тут рядом… недалеко. Если хочешь, — нерешительно добавила она, — могу сейчас подъехать и ещё раз лично тебя поздравить.