Толчком в спину капитан направил Брюса к выходу. Дверь заскрипела томяще медленно. Сырой запах леса Брюс хватанул ртом, словно воду.

— Бе… ги… — выдохнул в последний раз капитан и, пошатнувшись, припал к косяку, на секунду разжав хватку.

Он оказался удивительно стойким, этот капитан. Через мгновение после того, как ослабевшие пальцы выпустили его рукав, Брюс буквально спиной почувствовал, как вновь ожившая рука пытается ухватить уже воздух.

— Держи! — захрипел, сползая по стене, капитан.

Мелькнуло изумленное лицо парнишки-сторожа.

Самострел, к счастью, смотрел клювом вниз. Зато сверху резко пахнуло теплым ветром, когда обе птицы ринулись на Брюса. Коготь зацепил ухо, больно рассадив край. Другой рванул ворот. Жесткое крыло ударило по плечу.

— Вон он!..

Кричали в спину. Тревожно заржали лошади, пытаясь ринуться прочь. И те, что ночевали под таверной, и те, что были привязаны у ската. Не было времени отвязывать хоть одну из них, поэтому Брюс кинулся к чаще, пригибаясь и закрываясь руками от пикирующих птиц.

У ног клюнула землю металлическая стрелка. Вторая вонзилась в ствол вяза, брызнув светлой щепой. Третья оказалась заговоренной, увернулась от хлестнувшей ветки и впилась бы Брюсу в затылок, если бы он с ходу не вломился в заросли стрелохвата и не увяз там, ворочаясь, как сдуревший медведь в малиннике.

Говорят, семена стрелохвата специально высевали вдоль дорог разбойники. Они отлично перехватывали метательное оружие. Правда, и людей прочные ветви держали крепко.

— Там! Слева! — заорали, как Брюсу с перепугу показалось, прямо за спиной.

Брюс рванулся изо всех сил, оставляя на колючих кривых ветках клочья собственной шкуры, продрался через заросли и угодил прямо в выстуженную тишь ночного леса.

Когда же наконец утро?!

Под ноги попадались исключительно колдобины, рытвины и корни. Пару раз Брюс кувыркнулся, с силой приложившись о древесные колени плечом и копчиком. Переживать было некогда. Охотники устремлялись на шум не хуже псов.

— Вон туда повернул!

— Я вижу его, вижу!

— …на перехват!

Брызнула из-под пяток жидкая грязь, земля опасно поддалась и заколебалась под ногами. Кажется, Брюс угодил в болотное «окно», которых в лесу было полным-полно. Хорошо хоть скользнул по краю.

Стоило выскочить на прогалину, как сверху с ветвей сорвалась невесть откуда взявшаяся тяжелая птица, ударила по голове, ослепила крыльями.

Брюс отмахнулся, яростно взвыв, но ноги заплелись, и, не видя, Брюс утратил равновесие и покатился по склону, обдираясь о камни и сучья. Прошлогодняя листва и взрытый дерн забивали рот и уши.

…В лощине оказалось промозгло. Но тихо.

Замерев, Брюс слышал, как по верху прошли люди. Голос Бородача недовольно признал:

— Он где-то здесь, рядом, я чую… Но следы сейчас трудно искать. Темно.

— До утра ждать нельзя. Уйдет.

— По нашему лесу далеко не уйдешь. Все равно вот-вот рассветет…

— Эй, глядь! Там вроде что-то мелькнуло?

— Ничего не вижу.

— Да точно, гляди, бежит!

— Морок это! Ничего там нет!

— Да вон же! — Зачавкала земля под быстро удаляющимися шагами.

— Вот шальной, чего ему там померещилось, нет же никого…

— Погодь, вроде и я вижу…

— Ладно, проверим, что там вам мстится… — В интонациях Бородача скользнула неуверенность.

Хруст ветвей стихал. Брюс приник к холодной земле, пытаясь слиться с ней. Под животом мокло — там задыхался под Брюсовым весом родничок. Прелые листья облепили лицо и мешали дышать.

А ведь он прав! Засветло Брюса точно найдут. По следам. И в лесу не спрятаться — опасно, да и заблудится он моментально. Если уже не заплутал.

Вот ведь попал в историю…

Брюс завозился, выбираясь из грязной лужи. Вода текла по штанинам, хлюпала в ботинках. Кажется, дурацкая мечта обмазаться тиной сбылась.

— Дьенк? — с надеждой позвал Брюс. Вокруг уныло шелестели деревья. Далеко ухала успокоившаяся сова. Если призрак и не вернулся к Элии, то точно не поспел за Брюсовым заячьим ходом.

Кстати, об Элии… Неизвестно ни с кем, ни как она отправила письмо. И, возможно, она не указала, когда именно планирует пуститься в экспедицию в развалины. И Брюсу никогда не догадаться, что еще она там написала. Нечто драматическое вроде «если я не вернусь, в моей смерти вините высокого, темноволосого, светлокожего…»

С нее станется сочинить что-нибудь в этом духе.

Наверное, письмо принесли сегодня. Пока обыскали развалины, пока пустили погоню по дорогам… Они и не ждали найти «душегуба» так близко.

Зато теперь постараются не выпустить.

* * *

Все сильнее качались деревья. Каждый раз, когда сверху шелестело, тянуло пригнуться. Давно рассвело, но вниз, между плотно обросшими мхом и эпифитами стволами, свет сцеживался мутным и слабым.

Вдалеке лаяли собаки. Только поэтому Брюс догадывался, что ушел не так далеко от дороги, как казалось. Уж больно лес вокруг был дремуч. Он не должен быть таким, но стал после Сотрясения и большой воды, что принесла вместе с телами тысяч погибших еще много странного.

Уносить надо отсюда ноги…

Брюс снова посмотрел на небо. Больше, чем собаки, его беспокоила неопрятная туча, повисшая прямо над ним. Туча залегла низко. Ветер мотал верхушки деревьев туда-сюда, скребя ее по бугристому брюху.

Еще до того, как она появилась, над лесом зажглась на пару минут двуцветная радуга. Господа водяные маги извещали о своем прибытии…

Устрашиться и выйти им навстречу? Неловко как-то — грязен, мокр, потрепан.

Брюс опустился на выперший из земли чудовищный древесный корень. Смотреть страшно, зато сидеть удобно. В складки иззелена-бурой коры можно ладонь ребром засунуть.

Болело ухо, болели плечо и ребра, ныла, кажется, каждая косточка и очень хотелось есть. Но из доступной еды была разве что устрашающего вида поганка, нагло усевшаяся на соседний корень.

Итак, можно, конечно, попытаться найти достоинство и в таком существовании, но лучше подумать, как вернуть себе прежнюю жизнь. Для этого надо разыскать Элию. А значит…

Додумать Брюс не успел, потому что его сначала ласково погладили, а потом потянули за лодыжку. Брюс машинально дернул ногу к себе. В ответ его так же резко рванули обратно, одним рывком затащив под корень.

Едва не заорав, Брюс ухватился обеими руками за древесный изгиб и только тогда обернулся.

«По нашему лесу далеко не уйдешь…» — зловеще пообещал Бородач. Где он таскается со своим топором, когда так нужен?!