Окрыленный надеждой, Оман готов был приступить к раскопкам пещеры. Будущее рисовалось грандиозным и захватывающим.

Котлован

В мае 2007 года на поляне возле реки Курменты, где она делала изгиб вокруг скального выступа, совершалось жертвоприношение. Черный баран со связанными ногами лежал на траве, рядом молилась Аллаху небольшая группа людей. Среди них был Оман, несколько его родственников, которых он сумел зажечь интересом к будущим несметным богатствам, таившимся в недрах горы, и аким района, которому инженер пообещал, что все местные жители будут процветать получив определенную долю найденных богатств и благодаря огромному потоку туристов, которые устремяться в это прославившееся на весь мир место.

– Вы только подумайте, байке, – лил елей Оман, – клад времен Чингисхана! Его ищут по всему свету, а он тут, у нас! Тысячи, нет, миллионы туристов рванут сюда, чтобы прикоснуться к святому месту. А сам клад? Да ему же цены нет! Золотые и серебряные вещи пролежали в горе восемьсот лет. В целости и сохранности. Такой коллекции позавидует любой музей мира. Берлин, Лондон, Нью–Йорк локти будут кусать, а мы на аукцион все вещи направим. Нет, часть в музей в Бишкеке отдадим, пусть туристы приезжают и смотрят, какие мы богатые. А часть непременно продадим – стране валюта нужна. Долги отдадим, людям, вот местным раздадим, всем хватит. Подумайте только, двести верблюдов с трудом дотащили до пещеры свой груз! А сколько может поднять взрослый верблюд, кто–нибудь знает? Нет? Я тоже не знаю, но думаю, много. А двести верблюдов? Это же огромная гора золота и серебра. Достояние целого государства. По–видимому, караханидов. При них Шелковый путь существовал, города сказочно богатые были.

Аким радостно кивал и думал о том, что надо бы поделиться хорошей новостью с губернатором. Пусть знает, что они тут времени даром не теряют, думают, как страну спасти и прославить. Молодец Оман, пусть копает, тем более, что денег не просит, знает, что у страны их нет.

Прочитав молитву, освежевали барана. Вскоре заклубился дымок над казаном с мясом. Из близлежащих сел потянулся народ поглазеть на чудака, продавшего квартиру в столице, чтобы закопать деньги в землю.

– Слушай, Оман, – говорил ему один из земляков, – сорок тысяч баксов стоила твоя квартира, мне бы на всю жизнь таких денег хватило бы.

– Да как ты не понимаешь, – горячился Оман, – для такой цели, которую я себе поставил, это совсем не деньги. Если я найду, всем в Кыргызстане хорошо будет, понимаешь?

– Нет, не понимаю. Как это сорок тысяч баксов не деньги?! Ты голову мне не морочь.

Люди приходили и уходили, а Оман со своими рабочими оставался у изгиба реки и продолжал работать. Для начала они выше места работ сделали большую плотину и пустили реку по отводному каналу, прорытому еще зеками Эргеша Алиева. На дворе стоял 2007 год, и в распоряжении Омана был мощный корейский экскаватор, который он доставил к месту работ. Инженер решил действовать с размахом, соответствующим сегодняшнему времени. Надо было снять пятнадцатиметровый пласт наносного грунта, который когда–то принесен был селем и плотно закрыл вход в пещеру. Через него в 52 году пробивался майор Алиев. Оман в последний раз прошелся по пересохшему дну горной реки вдоль скальной стены. Сколько лет река мирно текла вдоль этих скал, потихоньку размывая их и оставляя на них свой след? Наверное, почти восемьдесят лет. Ведь в 26 году этого наноса не было.

Оман махнул рукой, и ковш экскаватора вгрызся в землю. Что же ждет их впереди?

…Дни шли за днями, прошел один месяц, другой. Оман вскрыл почти всю штольню энкавэдэшников. Котлован углубился на пятнадцать метров, ковш экскаватора расчистил древнее ложе горной реки. Желоб, по которому когда–то текла вода, вдавался в скалу более чем на два метра. Его верхний край нависал над ложем подобно массивному навесу. На дне котлована лежала груда почерневших от времени стволов, служивших энкавэдэшникам для крепежа штольни. Оман вышел на уровень 26 года.

Куда копать дальше? Видимо, вход в пещеру лежит глубже еще метров на пять–шесть. Но деньги катастрофически кончаются. Машинист экскаватора ворчит и требует денег. Использовать машину стало практически невозможно. Поднявшиеся стены котлована мешают развороту экскаватора и грозят рухнуть вниз. Шутка ли, пятнадцатиметровая стена из огромных булыжников, величиной со шкаф, и лесса. Стоит ей упасть – прощай корейская техника. Оману вовек не расплатиться, да и жизнь людей в опасности.

Экскаватор пришлось убрать, в котловане остались лишь рабочие Омана. Рядом с гигантской ямой на оставшейся лужайке стояла юрта Омана, где жили его жена и дети, он сам и его рабочие–родственники. Дело зашло в тупик. Местные жители, устав от долгого ожидания заманчивого будущего, стали роптать на Омана, обвиняя его в том, что в родниках, которыми питался водопровод села, начала иссякать вода. Хотя это было еще одно подтверждение наличия подземных каналов, Оману пришлось несладко. Помогло лишь то, что он был местным жителем и сумел отговорить сельчан от выступления против его работ. Нужны были какие–то знаки, что Оман на верном пути. И вскоре они появились.

Новые горизонты

После ухода экскаватора Оман продолжал работы вручную. Его люди потихоньку выбирали ил и лесс из старой штольни. Вот они откопали тот участок, где у энкавэдэшников вырвало крепеж и завалило шурф. Остаток троса до сих пор лежал в штольне. Сама она круто, под углом 90 градусов развернулась назад к скале, заходя в глубокую расщелину. Рабочие продолжали вынимать грунт из штольни, идя по следам раскопок 52 года.

Оман опять плохо спал. В первые дни ему мешал заснуть азарт, волнение, захватывающее все его существо. Казалось, еще чуть–чуть, и вот он – вход в заветную пещеру. А там, в сундуках, в курджунах, в хумах навалены несметные богатства. Вот они, только протяни руку. И он протягивал, и видение всякий раз исчезало. Теперь же спать мешала крамольная мысль: «Вдруг все затеяно зря и я не найду пещеру?» Но Оман тряс головой, отгоняя назойливую мысль. Только вперед! Пещера есть, она где–то рядом. А в голове опять предательски звучало: «Деньги кончаются, если не найду пещеру, что делать?» Вспоминалось ворчание матери по поводу непутевого сына, недовольство жены. Их можно понять – все в дом тащат, а он из дома. Родственники, работающие в котловане, угрюмы. У кого отпуск кончился, пора на работу, кому надоело в грязи копаться без толку. Где они – золотые горы? А что если это только миф и никакого клада вообще не существовало?

Утром рабочие нашли странный камень. похожий на неправильную пирамиду. Он весь был обвит пересекающимися прямыми линиями. Кристаллические жилки были удивительно ровными, и в голову приходила мысль об их искусственном происхождении. Тем более, что общее ожидание чего–то необычного витало вокруг котлована, заряжая людей нервозностью и неясными предчувствиями. Все жаждали чуда. Каждый этап работ Оман сопровождал жертвоприношением, чтобы задобрить духов горы.

Находку камня все обсуждали в приподнятом настроении. Для Омана и рабочих это был знак. Рядом обнаружился зуб верблюда и какие–то кости. Оман радостно сжимал в руке зуб, в сотый раз объясняя ежедневным посетителям: «Вот видите, здесь были верблюды. Помните легенду? Сокровища привезли двести верблюдов. Откуда в горах могли быть верблюды, если только не из числа тех двухсот?!» – грозно вопрошал он, демонстрируя пожелтевший от времени зуб. А посетителей было хоть отбавляй. Местные жители привозили непременно сюда всех своих гостей, чтобы показать местную достопримечательность – парня, который продал все, чтобы перекопать целое ущелье. Частенько прибегали мальчишки, которые могли целыми днями глазеть на то, как работают люди. Туристические фирмы и агентства начали привозить иностранных туристов, чтобы они воочию убедились в реальности клада времен Чингисхана. Им рассказывали о раскопках энкавэдэшников, указывая на ворох почерневших балок: каждый гид, стараясь привлечь внимание туристов к объекту, красочно описывал историю тайной пещеры. Так легенда обрастала все новыми и новыми невероятными подробностями. И, конечно же, каждый турист считал своим долгом пожать мужественную руку Омана и сфотографироваться с ним на память.