— Жоржем Кювье?

— Да, им. Значит, сравнили мы его рисунки с этим существом и обнаружили, что они отличаются по очень многим параметрам. Рыло у него длинное и заостренное, как у дельфина, в то время как у крокодила оно короткое и тупое. А еще у него ласты вместо когтей, и они повернуты скорее в бок, чем вперед, как лапы у крока. И конечно, этот огромный глаз. Ни у одного крокодила нет таких глаз. Так что мы с мисс Филпот задумались, чем еще оно может быть, если не кроком. Потом я слышала, как вы беседовали с одним джентльменом, которого приводили сюда на днях, с преподобным Конибером. Вы говорили о Потопе. — На самом деле они использовали слова «делюж» и «делювий», и мне пришлось спросить у мисс Элизабет, что они значат. — И это заставило меня задуматься: если это не крокодил, которого Ной не взял в свой ковчег, то что же это такое? Вот почему я спрашиваю, сэр.

Мистер Бакленд молчал гораздо дольше, чем, как я думала, могло у него когда-либо получиться. Я начала беспокоиться: может, он не понял, что именно я хотела сказать, может, я слишком необразованна, чтобы внятно изложить свою мысль ученому из Оксфорда. Поэтому я задала другой вопрос, слегка измененный:

— Зачем Богу было создавать существа, которые больше не существуют?

Мистер Бакленд посмотрел на меня своими печальными глазами, и я заметила в них беспокойное мерцание.

— Не вы одна задаете этот вопрос, Мэри, — сказал он. — Его обсуждают многие ученые люди. Сам Кювье верит, что имеет место такой феномен, как вымирание некоторых животных, при котором они полностью исчезают с лица земли. Я, однако, в этом не уверен. Не вижу причин, по которым Бог мог бы хотеть уничтожать то, что Он сотворил. — Потом лицо его прояснилось, тревожное выражение пропало из глаз. — Мой друг, преподобный Конибер, говорит, что когда Священное Писание рассказывает нам, что Бог сотворил небо гг землю, то оно не описывает, как Он это сделал. Это открыто для толкования. И поэтому-то я здесь: чтобы изучить эту замечательную тварь и найти других, чтобы изучать их и путем тщательных умозаключений прийти к правильному ответу. Геология должна служить религии, изучать чудеса Божьего творения и восхищаться Его гением — Он провел рукой по позвоночнику крока. — Бог в Своей бесконечной мудрости усеял этот мир тайнами, чтобы люди их разрешали. Это одна из таких тайн, и мне выпала честь взять на себя задачу по ее разрешению.

Звучали его слова прекрасно, но ответа он так и не дал. Ответа, возможно, и не было. Я на мгновение задумалась:

— Сэр, думаете ли вы, что мир был сотворен за шесть дней, как об этом говорится в Библии?

Мистер Бакленд как-то странно дернул головой — не утвердительно и не отрицательно.

— Высказываются предложения, что не следует истолковывать здесь слово «день» буквально. Если вместо каждого дня мыслить об эпохе, в течение которой Бог создавал и совершенствовал различные части неба и земли, то некоторые разногласия между геологией и Библией исчезают. После пяти эпох, во время которых происходили образование всех скальных наслоений и появление первых животных, был сотворен человек. Вот почему нет человеческих окаменелостей, понимаете? Люди ведь появились на шестой «день». Затем, у нас нет причин в этом сомневаться, настал Потоп, когда же он схлынул, то оставил нам мир таким, каким мы видим его сегодня, во всем его великолепии.

— Куда же ушла вся вода?

Мистер Бакленд молчат, и я снова увидела у него в глазах это неуверенное мерцание.

— Она вновь испарилась в облака, из которых явился тот проливной дождь, — ответил он.

Я понимала, что должна ему верить, ведь он преподавал в Оксфорде, но его ответы не представлялись мне исчерпывающими. Это походило на скудный обед, который и обедом-то не назовешь. Одним словом, его ответы не насытили мое любопытство. Я занялась очисткой крока и вопросов больше не задавала. Казалось, рядом со своими монстрами я всегда буду чувствовать себя неуверенной, а трудно быть уверенной, когда не знаешь, чьи же это кости ты держишь в руках. Кому они принадлежали?

Мистер Бакленд провел в Лайме почти все лето, гостя в «Трех чашах», и долгое время после того, как второй крокодил был очищен, упакован и отправлен в Бристоль. Он часто заглядывал ко мне на Кокмойл-сквер или просил меня встретиться с ним на берегу. Он полагал, что я буду сопровождать его и помогать ему, показывая, где можно найти окаменелости, а иногда и находя их для него. Особенно жаждал он найти еще одного монстра, которого забрал бы в Оксфорд для своей коллекции. Я, в той же мере желая его найти, никогда не испытывала уверенности относительно того, что произойдет, если мы обнаружим его во время совместной вылазки. Глаз у меня был наметан, а потому и вероятность того, что я замечу его первой, была много больше. Будет ли это означать, что мистеру Бакленду придется мне заплатить? Ясности в этом никогда не было, потому что мы никогда не говорили о деньгах, хотя он всегда спешил отблагодарить меня, когда я находила для него антики. Даже мама не упоминала о деньгах. Казалось, мистер Бакленд был выше денег, как и полагается ученому мужу, живущему в мире, где они ничего не значат.

К тому времени Джо основательно углубился в свое ученичество и никогда не выходил со мной на берег, если не требовалось поднять что-то тяжелое или как следует помахать молотком. Иногда с нами на берег отправлялась мама, усаживалась где-нибудь с вязаньем в руках, пока мы бродили вокруг нее. Но мистер Бакленд хотел уходить дальше, чем она, а у нее были и стирка, и дом, за которым надо было присматривать, и магазин, потому что мы по-прежнему выставляли перед мастерской стол с антиками, как это делал папа, и мама продавала их отдыхающим.

Иногда вместе с нами на охоту выходила и мисс Элизабет. Но все было не так, как с другими джентльменами, над которыми мы с ней украдкой посмеивались, когда они упорствовали в своих ошибках, подбирая голыши или принимая за кость какой-нибудь кусок окаменелого дерева. Мистер Бакленд был смышленее, да и добрее, и я видела, что он нравится мисс Элизабет. Иногда я чувствовала, что мы с нею были двумя женщинами, соперничавшими за его внимание, потому что я больше не была ребенком. Бывало, я поднимала взгляд, отрываясь от охоты, и видела, как ее глаза задерживаются на нем, и тогда мне хотелось подразнить ее насчет этого, но я понимала, что это причинит ей боль. Мисс Элизабет была умна, что нравилось мистеру Бакленду. Она могла говорить с ним об окаменелостях и геологии, а также читала некоторые из научных трудов, которые он ей одалживал. Но она была на пять лет старше, чем он, слишком старой, чтобы заводить семью, и не располагала ни деньгами, ни привлекательностью, чтобы все-таки его соблазнить. Кроме того, он был влюблен в камни и скорее приласкал бы какой-нибудь красивый кусок кварца, чем стал бы флиртовать с леди. У мисс Элизабет не было никаких шансов. Не было их и у меня.

Когда мы были вместе, она становилась молчаливее, а если все-таки заговаривала, то слова ее звучали резче обычного. Потом она извинялась и покидала нас, уходя дальше по пляжу, и когда я видела ее на расстоянии, спина у нее была очень прямой, даже если она наклонялась, чтобы рассмотреть что-нибудь получше. Или же она говорила, что предпочитает побродить но пляжу у залива Пинхей или на Монмутском взморье, а не у Блэк-Вена, и исчезала совсем.