Руку Гершаника, которой он непрерывно качал из резервуара кислород, начало сводить судорогой. Он мысленно поклялся самому себе, что, если ребенок выживет, он больше никогда ни на что не пожалуется.

Пилот заявил, что ему нужно совершить посадку, чтобы долить в бак горючего. Гершаник едва мог поверить в происходящее. Они сели на специальную площадку для дозаправки вертолетов, работающих на нефтяные компании. Пять минут, о которых шла речь, растянулись на десять, потом пятнадцать, а затем и на целых двадцать пять. Гершаник достал свой карманный фонарик в виде авторучки и направил его луч на младенца. Тот был еще жив. Затем доктор посветил фонариком на кислородный баллон. Он был почти пуст. Два армейских вертолета приземлились после машины, перевозившей новорожденных, но их начали обслуживать в первую очередь. Гершаник, обращаясь к пилоту, запротестовал. «Сэр, один или даже два ребенка погоды не сделают», – ответил тот и сообщил доктору, что армейские вертолеты спасают людей, ожидающих помощи на крышах домов, и, если им вовремя не придут на помощь, многие погибнут.

В какой-то момент Гершаник начал осознавать масштабы катастрофы и то, что при проведении спасательных работ определенные приоритеты необходимы, поскольку затопленным оказался целый город. Он делал то, что и должен был делать в соответствии с прочно укоренившимися в его сознании обязанностями врача, – защищал и спасал своих пациентов. Однако теперь он постепенно начал понимать, что борьба за жизни людей не ограничивалась спасением двух больных недоношенных младенцев, находившихся в вертолете, или всех больных младенцев Мемориала, или даже всех тех, кто еще оставался в больнице. Просто, когда он сам находился там, он воспринимал Мемориал как отдельно существующую вселенную. Немного успокоившись, доктор, пользуясь неожиданной задержкой, поменял младенцу баллон с кислородом, а затем извинился перед пилотом за свое нетерпение.

Между тем несколько медсестер из неонатальной реанимации, находившихся на вертолетной площадке Мемориала, начали махать всем вертолетам, пролетавшим мимо, и делать жесты, которые обычно используют люди, путешествующие автостопом, то есть выставлять вверх оттопыренные большие пальцы. Царивший в больнице хаос, который лишь продолжал усиливаться, удивил прибывшего в Мемориал координатора «Акадианы», с группой небольших медицинских вертолетов перемещавшегося из больницы в больницу с целью вывоза самых тяжелых больных. В других лечебных учреждениях порядка было больше. Когда координатор поставил в северо-восточном углу вертолетной площадки портативный холодильник с бутербродами для работавших в поте лица экипажей вертолетов, его моментально опустошили сотрудники Мемориала и еще какие-то люди, которые толклись тут же, на платформе.

Врачи стали спорить с одним из пилотов Береговой охраны о том, сколько больных может вместить кабина его вертолета. В итоге пилот не взял на борт никого и улетел спасать людей где-то в другом месте. Наблюдавшую за этой сценой медсестру, которая когда-то была капитаном ВВС, очень расстроило, что на вертолет никого не удалось пристроить. Она знала, что в подобных ситуациях все решают пилоты, которые, налетав сотни часов в ходе проведения поисково-спасательных операций, знают возможности своих машин, а потому их мнению можно доверять. Она подошла к доктору Ричарду Дейчману, распоряжавшемуся на вертолетной площадке, и сказала, что благодаря службе в ВВС у нее есть опыт управления аэродромами и местами стоянок самолетов и вертолетов в экстренных ситуациях. Доктор назначил ее старшей, и она быстро очистила вертолетную площадку от врачей и пациентов, отправив их в тоннель, где они могли укрыться от ветра.

Медики начали грузить в вертолет последнюю группу детей из неонатологического отделения. Согласно полетному плану, пилот должен был после посадки в Мемориале сначала отправиться в больницу, расположенную к западу от Батон-Руж, а не прямиком в лечебное учреждение, которое согласилось принять больных младенцев.

Медсестры из неонатологической реанимации запротестовали. Они понятия не имели, готова ли была эта больница сделать все необходимое для того, чтобы крохотные пациенты выжили. Ричард Дейчман настаивал на том, что детей нужно отправить, и как можно скорее. «Младенцы полетят туда же, куда и вертолет, – заявил он медсестрам, а потом повторил это по рации их начальнице, которая в тот момент находилась где-то внутри больницы. – Мы имеем дело со стихийным бедствием».

«В таком случае мы заберем детей из вертолета», – ответила по рации старшая медсестра неонатологического отделения, вступая с Дейчманом в спор вопреки неписаной больничной иерархии, согласно которой врачи имели более высокий статус, чем средний медперсонал. Она заявила Дейчману, что пилот вертолета должен найти возможность сначала совершить посадку в самом Батон-Руж и что в противном случае она не позволит ему забрать новорожденных. К счастью, через несколько минут пилот получил разрешение на изменение полетного плана и смог сразу отправиться в Батон-Руж, столицу штата Луизиана.

Через несколько часов в Мемориал пришло сообщение из Батон-Руж. Все младенцы выжили, включая того, которого перевозил на руках доктор Гершаник. При этом уровень кислорода в крови у «младенца мужского пола С» был на том же уровне, на каком его поддерживала специальная аппаратура, благодаря изобретательности и выносливости доктора Гершаника. Малыши оказались куда более жизнеспособными, чем думал неонатолог.

* * *

Как только Анна Поу, проводив грузовики Национальной гвардии с пациентами, вернулась в больницу, к ней подошла медсестра. Как оказалось, был получен сигнал об экстренной ситуации в «Лайфкэр», отделении длительного ухода, арендовавшего седьмой этаж. «Думаю, вам лучше пойти туда, потому что там, похоже, не осталось врачей», – сказала медсестра.

Ступени лестницы из-за высокой влажности стали скользкими, но Анна Поу предпочла бегом преодолеть по ним шесть этажей, чем дожидаться единственного работающего лифта. Оказалось, что у семидесятитрехлетнего пациента сначала резко снизилась частота сердечных сокращений, а после трех часов дня он практически перестал дышать. Вокруг него столпились несколько медсестер. Они подкатили к койке тележку с реанимационным оборудованием. Как единственный среди присутствовавших медработников врач, Анна Поу взяла на себя руководство реанимационными мероприятиями.

Она зашла за спинку кровати больного и с помощью специалиста «Лайфкэр» по обслуживанию аппаратов искусственной вентиляции легких с некоторым усилием отклонила голову пациента назад. Мужчина был очень худым, а его напряженная шея была наклонена вперед так, что подбородок упирался в грудь. Затем Анна медленно ввела металлический клинок ларингоскопа в рот пациента и осторожно разжала ему челюсти. После этого, включив фонарик, с большой осторожностью ввела дыхательную трубку между голосовыми связками в трахею. Трубка была соединена с ИВЛ, подключенным к красной розетке аварийного питания. Через нее в легкие больного стал поступать кислород. Он шел из огромного резервуара, находящегося под давлением, проходя по трубам, проложенным прямо сквозь больничные стены. Поэтому подача кислорода не зависела от электроснабжения.

Электрокардиограф показал, что желудочки сердца больного перестали