Я поставил тарелку из-под супа в мойку и позвонил Томасу Викерсу. Трубку подняла женщина с болезненным голосом, спросила, как меня зовут, и попросила подождать. Викерс ответил через пять минут. Я начал представляться, но он остановил меня:

— Я знаю, кто вы. Вы — частный детектив. — Голос, мягкий, чуть дребезжащий, выдавал в Викерсе уроженца Багамских островов.

— Я звоню насчет Холли Кейд, — начал я. — Возможно, вы знали ее под именем Кассандры 3.

— Почему вы считаете, что я вообще знаю о ней?

— Возможно, потому, что некоторое время назад вы, разыскивая ее, заходили в галерею «Видимое от Круга» и что месяц назад были замечены возле ее квартиры.

— Искать — не значит найти.

— Вы нашли ее?

— Мне не ясно, по какому праву вы об этом спрашиваете.

— Вы бы предпочли отвечать копам?

Викерс издал звук, похожий на кашель (возможно, это был смешок).

— Хватит выдумывать.

— Я не хочу тратить ничье время. Можем мы встретиться?

— Мне надо позвонить, — ответил он. — Оставьте ваш телефон. — Я продиктовал номер, и Викерс положил трубку.

Следующие пару часов я не звонил брату и обдумывал наш предстоящий разговор. Несколько раз брался за трубку и снова клал ее. В конце концов набрал номер «Клуба 9:30». И страшно удивился, когда мне ответили.

Мужской голос был гнусавым и раздраженным.

— Конечно, мы сегодня открыты… почему бы нет? Половина моих работников застряла здесь, так что, черт подери, еще мне делать?

— А Джейми сегодня работает?

— Нет, она работает по средам и четвергам.

Она?

— Я спрашиваю о парне по имени Джейми. Крупный такой, иногда стоит на входе.

В трубке надолго замолчали. После паузы голос показался мне торопливым и нервозным.

— Вы, наверное, ошиблись номером. В нашем заведении никакой Джейми не работает. — Раздались короткие гудки.

Я крепко задумался. Существовала вероятность, что Круг напутал с местом работы Джейми, но мой собеседник не удивился — он испугался. Я вспомнил татуировки на руках Пупса и слова Круга: мол, Джейми вроде как сидел в тюрьме. Вот и логическое объяснение испуга: заведениям, имеющим разрешение торговать спиртными напитками — таким, как «Клуб 9:30», — не полагается брать на работу лиц, освободившихся из мест лишения свободы.

Дверь квартиры открылась, и вошла Клэр. Снег припорошил длинное черное пальто, искрился в светлых волосах. Щеки разрумянились, серые глаза сияли. Она вручила мне коричневый пластиковый пакет, сняла перчатки и смахнула снежинки с рукавов. На плече у нее висела сумка с вещами на ночь, а еще была сумка побольше, на колесиках. Мне стало интересно, где ее муж и надолго ли он застрял в снегу, но я решил не спрашивать.

Клэр засмеялась:

— Что ж, на этот раз они попали в точку. Поднимается ветер.

Я заглянул в пластиковый пакет. Оттуда пахло кинзой.

— Тайская кухня? — спросил я. Клэр улыбнулась и кивнула. — Где ты нашла открытый ресторан?

— Это ж, блин, центр вселенной, милый, ты разве не слыхал? — Клэр расстегнула пальто. — Положи продукты в холодильник, и пошли в ванную. Посмотрим, как поживают твои синяки.

В шесть, когда совсем стемнело, зазвонил телефон. Клэр заворочалась и что-то пробормотала, а я скатился с постели. Это был Дэвид. Голос звучал и сонно, и воинственно разом, и я не сразу понял, что Дэвид пьян.

— Я сегодня говорил с твоим дружком Метцем.

— Тебе следовало бы смотреть на него как на своего адвоката, Дэвид, а не как на моего дружка.

— В качестве адвоката он не слишком впечатляет. По-моему, он только шкворчит на сковородке, а мяса нет. Пожалуй, мне лучше обратиться к другому специалисту.

— И что же Метц сделал такого невпечатляющего?

— По-моему, он вообще ничего не сделал. Я все еще не знаю наверняка, кто такая эта Русалка, а твой дружок только обещает, а сам у копов ничего не выяснил.

— А что он должен был выяснить? Господи, полиция еще не опознала утопленницу… чему тебе следовало бы только радоваться.

— Так Метц не знает, кто она, но все равно хочет, чтобы я поговорил с копами? За каким чертом?

— Дэвид, не дури. Как по-твоему, много ли женщин с такой татуировкой?

— Откуда мне знать? И за каким чертом я должен все ставить на карту? Потому что вы с Метцем решили, что такая, с татуировкой, всего одна?

— Если это не Холли, ты отделаешься легким конфузом перед парой-тройкой копов. Если же это она…

— Легким конфузом? Откуда такая уверенность, что он легкий? Тебе плевать на чужое мнение, всегда было плевать, так что не читай мне нотаций, Джонни.

— Я не читаю нотаций пьяным. Еще копом я усвоил, что это пустая трата времени.

Дэвид мерзко засмеялся:

— Поздновато. Черт, я это понял, еще когда мама читала нотации папе.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Дэвид, где ты был в позапрошлый вторник?

— И ты туда же! Я не хочу об этом говорить.

— Нам никуда не деться от этого вопроса. Где ты был?

— Когда?

— Не валяй дурака, Дэвид.

— Где я, черт побери, по-твоему, был? Господи, да на работе, как и всякий божий день. Тебе следовало бы как-нибудь попробовать.

— Во сколько ты пришел на работу?

— Вероятно, как обычно, в семь, самое позднее в семь пятнадцать.

— Что означает «вероятно»?

— Я пришел в обычное время. Устраивает?

— Ты пришел прямо из дома?

— Разумеется.

— И провел на работе весь день?

— Что значит «весь день»? У меня были встречи, был ленч… Я то приходил, то уходил.

— Во сколько ты ушел?

— Не знаю… Между шестью и половиной седьмого.

— Ты отправился прямо домой?

— Конечно.

— Это означает «да»?

— Да, я отправился прямо домой.

— А потом?

— А потом ничего. Поужинал, почитал отчеты, лег спать.

— Ты не выходил?

— Я же сказал: ел, читал, спал.

— Стефани была с тобой?

— Ты на что намекаешь?

— Стефани была с тобой?

— Я не собираюсь говорить о…

— Не заводи эту волынку по новой, Дэвид. Мы должны знать, где ты был. Мы должны знать, где была Стеф. Мы должны знать, что ей известно. Наконец, мы должны донести до тебя простую мысль: ты в очень неприятном положении. Копы будут задавать эти же вопросы и еще много других, а с тактичностью у копов неважно. С ними ты не сможешь ерничать и язвить. Копы таких подозреваемых просто обожают: злится — значит, рыльце в пушку, значит, мы, бравые ребята, кое-что нарыли. А уж если подозреваемый вроде тебя, начинается настоящее веселье.