Есть те, кто полагает, что палестинские беженцы отличались от еврейских беженцев в другом аспекте: палестинцы были вынуждены покинуть свои дома, тогда как евреи сами предпочли оставить древнюю родину. Мы уже видели, что палестинцы покинули свои дома в результате сложного комплекса причин, которые нельзя рассматривать под одним простейшим углом. Краткое описание бегства евреев из арабских и мусульманских стран демонстрирует относительную сложность и показывает, что два кризиса, связанных с беженцами, хотя и сильно отличались по предложенным решениям, имели много общего в причинах. Один историк описывает эту ситуацию следующим образом:

В годы, непосредственно предшествовавшие созданию Израиля, евреи во многих частях арабского и мусульманского мира столкнулись со все более серьезными угрозами своей безопасности. В ноябре 1945 г. глава еврейской общины Триполи (столицы Ливии) описывал такие сцены:

«Арабы нападали на евреев, повинуясь тайным приказам. Вспышки животного насилия не имели правдоподобных причин. В течение пятидесяти часов они преследовали людей, нападали на дома и магазины, убивали мужчин, женщин, стариков и детей, ужасно мучили и пытали евреев, оказавшихся внутри… В ходе этой резни погромщики использовали самое разное оружие: ножи, кинжалы, палки, дубинки, железные прутья, револьверы и даже ручные гранаты».[229]

Когда в 1947 г. началась Война за независимость, насилие возросло. В Алеппо в погроме было разрушено 300 домов и 11 синагог, в Адене было убито 82 еврея. Погромы в Ираке и Египте заставили евреев покинуть эти страны. Евреи арабского мира бежали в страхе, когда политическая агрессия выплеснулась на улицу. В этом случае оно подпитывалось поощрением со стороны официального правительства, как в Ираке, где за сионизм карали смертной казнью[230].

Араб Сабри Джираис, бывший израильский адвокат, который покинул Израиль и стал членом Палестинского национального совета, признал, что «евреи арабских государств были изгнаны из своих домов [и] с позором депортированы, а их имущество экспроприировано… Произошел… обмен населением и имуществом, и каждая сторона должна нести за это ответственность… Арабские государства… должны расселить палестинцев на своей территории и решить их проблемы»[231].

Важно упомянуть, что Израиль был не единственным государством, которое приобрело территорию в результате неудачного нападения арабов. Иордания оккупировала — и даже аннексировала — весь Западный берег, а Египет оккупировал сектор Газа. Никаких резолюций с требованиями это прекратить не было, хотя оккупанты часто вели себя жестоко и грубо. Один наблюдатель писал, что Газа превратилась «по сути в большую египетскую тюрьму»[232]. Создавалось впечатление, что палестинцы не заботились о своей земле, деревнях и городах, пока их не оккупировали евреи. Не было и жалоб на то, что некоторые палестинцы — особенно христиане — оказались в роли беженцев в результате иорданской и египетской оккупации[233]. Вопрос о беженцах 1948–1949 гг. был сознательно оставлен арабами нерешенным в рамках тактики ликвидации нового еврейского государства.

Чтобы понять, насколько иным мог бы быть арабо-израильский конфликт, если бы арабский мир, и в том числе палестинские мусульмане, принял бы идею создания двух государств, когда она впервые была предложена (или хотя бы спустя годы после этого), мы должны ненадолго вернуться к Докладу Комиссии Пиля. Если бы арабы приняли предложение о разделе, высказанное Комиссией Пиля, существовало бы палестинское государство (в придачу к Трансиордании) на большей части территории, которая осталась Палестине после появления Трансиордании. Подавляющее большинство арабов и мусульман в Палестине жили бы под палестинской властью, а арабское меньшинство, проживающее на территории, отошедшей еврейскому государству, располагало бы возможностью выбора — переехать в палестинское государство или остаться частью арабского меньшинства в еврейском государстве.

Еврейское государство было бы открыто для иммиграции и спасло бы сотни тысяч, а может быть даже больше европейских евреев от Холокоста. Хотя территория, отведенная еврейскому государству Комиссией Пиля, была крошечной по сравнению с территорией арабского государства (эта разница особенно велика, если учесть Трансиорданию), оно было достаточно большим, чтобы абсорбировать миллионы беженцев, о чем свидетельствует тот факт, что миллионы людей живут на этой территории сегодня.

Не было бы проблемы арабских беженцев, если арабские страны приняли бы предложенный впоследствии ООН проект раздела. Но вместо этого, отвергнув право евреев на самоопределение в 1937 г., арабский мир отверг его еще раз в 1948 г. и напал на Израиль в попытке разрушить новорожденное еврейское государство, истребить его еврейское население и сбросить евреев в море. А в 1967 г. он вновь поставил Израиль под угрозу разрушения и уничтожения.

Обвинение

Израиль начал Шестидневную войну.

Обвинители

«В 1967 г. Израиль развязал Шестидневную войну, организовав нападение с воздуха на Египет, Иорданию, Сирию и Ирак. Израиль оккупировал Восточный Иерусалим, Западный берег и Газу, и полтора миллиона арабов, главным образом палестинцев, попали под израильскую оккупацию. Более 300 тыс. палестинцев были вынуждены бежать. Израиль до сих пор оккупирует территории». (Эва Бьоренг, генеральный секретарь организации «Норвежская народная помощь», и Стейнар Сорли, генеральный секретарь Норвежского совета по делам беженцев[234])

Реальность

Хотя первый выстрел был сделан Израилем против Египта (но не против Иордании), война началась в результате решения Египта закрыть залив Акаба для израильских судов и приказать вывести войска ООН с Синайского полуострова.

Доказательство

Хотя первые выстрелы прозвучали с израильской стороны, но практически все признают, что войну начали Египет, Сирия и Иордания. Неоправданное решение Египта закрыть Тиранский пролив с помощью военной силы было признано международным сообществом началом военных действий. Президент Египта Насер сам похвалялся: «Мы знали, что закрытие пролива Акаба означает войну с Израилем… нашей целью будет сокрушить Израиль»[235]. Египетский комендант Шарм-аш-Шейха, города, стоящего у входа в пролив, из которого египтяне собирались расстреливать всякий израильский корабль, который попытается пройти по направлению к Эйлату или из Эйлата, признавал, что «закрытие проливов было объявлением войны»[236]. Однако если верить Насеру, война шла не за Тиранский пролив, а за «существование» Израиля[237]. Речь даже не шла о том, чтобы принять капитуляцию Израиля. Эта война, так же как и в 1948 г., должна была стать войной на уничтожение.