— Не вздумайте дать тягу, пока у Энни заняты руки, — предупредила она, как обычно говоря о себе в третьем лице. — Миста Джейнуэй спустит с вас три шкуры, а с Энни — все шесть. Он сказал, пусть Энни принесет вам завтрак, и Энни принесла.

Беркли встала, но, заметив, что ее движение насторожило кухарку, опустилась на место.

— Я только хотела помочь вам, мисс Джек.

— Не напускайте на меня свои чары. Никто не зовет Энни мисс Джек и не будет называть. — Она поставила поднос на сосновый столик у дверей. — Вот яйца, помидоры и хаш с перцем. И не думайте, что Энни и дальше будет вам прислуживать. В «Эльдорадо» Энни никогда не бывала служанкой и таскает еду в первый и последний раз. Мисте Джейнуэю придется пожалеть, если он захочет сделать Энни своей домашней негрой.

Беркли кивнула.

— Чего это с вами? — продолжала Энни. — Вы похожи на побитого щенка. Что, поняли наконец, каким боком оборачивается для людей ваше колдовство?

— Колдовство? — Девушка нахмурилась. — Я ничего об этом не знаю.

Негритянка пожала плечами.

— Вы заколдовали Майка, это уж точно. Заставили его тащиться за собой, как собачка. Доктор говорит, он едва жив. Энни думает, что это все из-за ваших чар. Миста Джейнуэй правильно сделал, что запер вас здесь. Для всех будет спокойнее, если вы не сможете пускать в ход колдовство и всякие там порошки.

Возмущенная, Беркли тем не менее не хотела спугнуть кухарку. Она подалась вперед.

— О чем вы говорите, мисс… Энни? Какое колдовство? Какие порошки?

— Энни отлично знает, какие вещи нужны женщине-духу, чтобы творить свою магию. Энни видела ваш амулет.

— Амулет? У меня нет никаких амулетов. Энни пригвоздила девушку к месту, выразительно посмотрев на нее.

— Говорят вам, Энни сама видела. Вот этими глазами. Жемчуг в оправе. С висюлькой из чистого золота.

— А, так вы о серьге.

— Серьги бывают парами, а у вас одна. Самый настоящий амулет.

Спорить с Энни не имело смысла, но то, что кухарка знала о серьге, насторожило девушку.

— Значит, вы обыскивали мои комнаты? Я отлично помню, куда положила серьгу. Я спрятала это украшение, и вы не увидели бы его, если бы…

Энни передернула плечами, и ее объемистые формы заколыхались. Было совершенно ясно, что она оскорблена до глубины души.

— И не увидела бы, кабы ваша кошка не пробралась на кухню, и Энни не пришлось бы хорошенько наподдать ей метлой, и если бы эта мерзкая тварь не прыснула к вашей двери, спасая свою шкуру. Тогда Энни пустила ее в вашу гостиную, тихо и незаметно, чтобы не нарушить ваш сон, а кошка прыгнула на кресло с высокой спинкой, которое стоит у очага, махнула на каминную полку и сбросила на пол шкатулку для драгоценностей, такую миленькую да скромную, что даже и не подумаешь, будто внутри может скрываться колдовство. Тогда Энни поднимает шкатулку и видит волшебный амулет, а кошка набрасывается на руки Энни и начинает злобно царапаться. — Кухарка вытянула руку, закатала рукав до локтя и Беркли увидела два припухших шрама. — И тогда Энни кончиком метлы запихивает колдовство обратно в шкатулку и ставит ее обратно на полку. Кошка бросается прочь, но Энни успевает напоследок еще раз наподдать ей. — Негритянка наставила на Беркли толстый указательный палец и покачала им из стороны в сторону. — А теперь, если хотите, думайте, будто Энни обыскивала вашу комнату, или поверьте ее словам. Энни все равно, лишь бы вы не напустили на нее свои чары. Беркли вздохнула:

— Я не собираюсь заколдовывать вас. И я верю вам. Действительно, вчера утром кошка вбежала в спальню Беркли и спряталась под одеялом.

Она смутно помнила, как что-то с грохотом повалилось на пол в ее гостиной, но когда она встала с постели, там все оказалось в порядке. Беркли решила, что ей все приснилось, и более не вспоминала об этом — вплоть до настоящей минуты.

— Мне очень жаль, Энни. Я не знала, что Пандора ходит к вам на кухню. Обычно я запираю ее на ночь в своих комнатах.

— Пандора, — проворчала кухарка. — Колдовская кошка.

Энни отправилась восвояси, продолжая бормотать что-то себе под нос. Заперев замок, она для пущей уверенности хорошенько налегла на дверь. Ее шаги постепенно стихали, как звук удаляющейся грозы.

Есть не хотелось. Беркли положила себе всего понемногу, но лишь поковырялась в тарелке и отодвинула ее. Чай был горячий и ароматный. Она выпила чашку без сливок и сахара и наливала вторую порцию, когда в дверях появился Грей. Она поставила чашку на стол и впилась в лицо Грея, ища ответов на вопросы, которые теснились в ее голове. Его жесткое лицо было непроницаемым, в уголках глаз и рта залегли чуть заметные складки, а на скулах ходили желваки. Он прислонился к дверному проему, глядя как бы сквозь Беркли. Она молча и с беспокойством смотрела на него.

Грей придвинул к себе кресло, но не сел. Устроившись на краешке стола, он поставил ноги на кресло и теперь взирал на Беркли сверху вниз.

— Доктор полагает, что Майк выживет. — Грей внимательно вглядывался в Беркли, но не заметил на ее бледном лице и тени облегчения. Его слова не успокоили ее, потому что в них не было уверенности. — Ему вправили плечо и наложили швы на раны. У него синяки на животе и спине, а значит, возможно внутреннее кровотечение. — Беркли склонила голову. Ее руки неподвижно лежали на коленях. — Если Майк протянет ночь, то, вероятно, поправится.

Беркли кивнула. Ночь обещала быть долгой.

— Нельзя ли мне посидеть с ним?

— Посмотрите на меня, Беркли. — Она подняла голову, но смотрела куда-то поверх плеча Грея. На ее ресницах блестели слезы. — Вы думаете, он умрет?

Девушка снова кивнула, и слезы покатились по ее щекам. Она нетерпеливо смахнула их.

— Я… я не думаю, а знаю. — Беркли умолкла, собираясь с мыслями. — Да, я думаю, что Майк умрет. Грей ждал продолжения, но девушка молчала.

— Я слушаю вас, Беркли. Расскажите все, что вам известно.

Она закусила нижнюю губу, но не ответила. Ни молчание Грея, ни его властный голос не могли заставить ее говорить.

— Это связано с тем, что вы прочли по его ладони? Уж не хотите ли вы сказать, что верите своим дешевым трюкам?

— Я верю своим чувствам. Тому, что они мне говорят.

Грей резко ударил ладонью по краю стола. Беркли вздрогнула и бросила на него смущенный взгляд.

— Посмотрите на меня, — потребовал он, увидев, что она хочет отвести взгляд. — Вы держитесь так, словно заранее знали о том, что это произойдет.

— Я не знала, что произойдет именно то, что произошло. Но я знала, что-то обязательно случится. Мне еще не доводилось чувствовать ничего подобного. Я не поняла, что жизнь Майка каким-то образом переплетается с моей. И не сознавала, что окажусь причастна к его смерти.

— А вам и нечего было сознавать, — напряженным голосом возразил Грей. — Майк жив.