Собственно, планета, на которой я оказалась, была похожа на Луну и так же безлюдна. Из ее черной почвы тут и там торчали огромные каменные глыбы. Я спряталась за одним из камней, понимая, что в этом нет никакого смысла: меня мог найти любой, кому это было нужно.

Так, умерев, я попала на Землю. Возможно, именно так все и происходит, когда мы рождаемся. Кем мы были до этого? Никто не знает. А в детстве? Люди сочиняют разные небылицы, выдавая порождения своей фантазии за факты биографии. Мне, например, всегда казалось, что я отличалась застенчивостью и хотела всем нравиться. Но самыми ужасными в жизни для меня остались моменты покаяния.

Ощущение вины само по себе стало главным искушением. Я просила о прощении. Я помню свою вечернюю молитву. Могли ли мои проступки на самом деле быть настолько ужасными? Безусловно, таковыми их делало мое воображение, но только это и имело значение. Молитва превращалась в маниакальное бормотание. Нужно было во всем признаться, но главное – ничего не забыть. Стоило пропустить одно имя – и случалась катастрофа. А имена цеплялись одно к другому, образуя все более длинные цепочки.

Когда, по крайней мере в количественном отношении, генеалогии достигли библейских масштабов, удержать их в памяти стало невозможно. Однако к тому времени я уже вышла из детского возраста. Не менее сложную задачу представляло повторение из раза в раз выдуманных мной же пространных молитвенных формулировок. Ведь я думала не только о собственном спасении, меня беспокоила судьба всего мира.

Есть дети, которые изобретают утомительные ритуалы, чтобы удерживать Вселенную в состоянии шаткого равновесия. Они берут на себя часть ответственности за мировой порядок и тем самым обретают власть. Но в основе этого лежит страх. Этот страх не имеет ни причины, ни названия и постоянно ищет возможности просочиться наружу. Я полагаю, речь идет об исконном страхе, который лежит в основе человеческой природы.

Потому что ребенок и есть первобытное человеческое существо.

Засыпала я всегда с трудом. Ночью я жила по особому расписанию, в котором сну отводилось определенное время.

После бормотания молитвы я обычно грезила наяву. Видения настигали меня внезапно, хотя и повторялись всегда в одно и то же время. Каждое из них имело определенную тему и, что неудивительно, мощный эротический подтекст, действие которого я чувствую до сих пор. Так продолжалось много лет подряд.

Однажды мне привиделась отвратительная старая крыса, которая жила в дедушкиной лодке и иногда просовывала голову через отверстие в корме. В моем сне наяву крыса была одета, как пожилая женщина, и сидела на стуле, широко расставив задние лапы. Мы о чем-то беседовали, как вдруг крыса встала и помочилась на пол. В этот момент я испытала невообразимое счастье. В глазах у меня засверкали искры, закружилась голова, и по телу пробежала приятная теплая волна.

Бесстыдство крысы привело меня в восторг, однако не менее сладостными были моменты ожидания того, что должно случиться.

Я могу вспомнить множество подобных фантазий. Например, крохотную голую куклу, которая отправляла естественную потребность, сидя перед зеркалом в моей ладони. Или странного вида машину, в которой я разъезжала по улицам большого города, собирая в нем всех бездомных женщин, каждую из которых предстояло одеть и вымыть. Все мои подопечные были взрослыми. Я не отличалась от них ростом, хотя и имела тело маленького ребенка.

Мне предстояло подчинить себе женскую природу, в том числе, насколько я понимаю, и собственную. Фантазии строились из материала моего жизненного опыта, поэтому они не претендовали на особую изобретательность и, возможно, кому-то могут показаться смешными. Однако в остальном они ничем не отличались от великих мифов, представляющих устройство мироздания. Их темы – женщина, мать, природа.

В момент рождения ребенка между ним и матерью начинается борьба за власть. Женщина – существо могущественное, потому что она дает жизнь. И ребенку предстоит ее перехитрить, обмануть природу.

Он должен проникнуть в заколдованную пещеру, обвести вокруг пальца стражу и овладеть магическими знаками, дающими женщине такую силу, подчинить себе ее темное царство.

Но что, если тебе самой предстоит стать женщиной?

Овладей собой.

Си сильнее меня. Это она была белым небесным телом, чей острый луч вошел в мою щеку. А потом я видела ее в окне, на котором забыли опустить жалюзи. Поэтому луна жила, а я лежала в постели мертвая. Я превратилась в бездушный механизм, чтобы уйти из-под ее власти. Но тем самым я отдала в ее распоряжение свое тело. Что же мне оставалось делать? Все мое взросление вылилось в попытку решения этой задачи.

Уже после возвращения из США, лет в восемь-девять, меня посетило еще одно видение. В нем я жила в пригороде, в высотном доме, на чердаке которого прятала ребенка. Это была девочка, и она целиком зависела от меня. Я приносила ей остатки еды с нашего стола и какую-то одежду.

В этом образе нет эротического подтекста, который, вероятно, был сублимацией пробуждавшегося во мне материнского инстинкта. Во всем этом нет ничего необычного, все девочки видят подобные сны. Что же они значат?

В семье я чувствовала себя самой слабой и беззащитной, и с годами это ощущение только крепло. Я видела себя безвольной марионеткой, так я научилась себя презирать.

Так я прониклась любовью и страхом к двум самым могущественным женщинам в моей жизни – бабушке и Си.

Как же мне было не бояться Си! Ее большого сильного тела, ее глаз, похожих на два черных колодца.

Однажды я нашла в себе смелость заглянуть ей в глаза. В глубине каждого мерцало по солнцу. Спустя некоторое время я разглядела в их лучах по маленькому черному силуэту. Это была я.

Глаза. Непроницаемые для света колодцы, зеркала. Мерцающий в их глубине воздух горяч и одновременно свеж, и тишина там стоит особенная. Не сомневаюсь, что под черной поверхностью глаз Си дремал вулкан.

Но вот вода устремляется вверх и хлещет через край. В глазах Си пенятся волны, вздымаются и бьются о черное грозовое небо. Вода проникает мне в рот, наполняет мои глазницы. Я отчаянно цепляюсь за какой-то плавучий предмет. К моему удивлению, мне удается удержаться на поверхности, хотя мир вокруг превратился в сплошное бушующее море.

Неужели в этих крохотных озерцах таилась такая сила?

Нет, вода хлынула извне. Будто разом прорвало все стены во Вселенной. Ни одна не смогла устоять – беззвучно рухнула, обратившись в руины, и была сметена. Потому что внутри Си дремлют все те же природные стихии.

Она и сама беспомощно барахтается в бушующих волнах, старается за что-нибудь ухватиться, тянет руку к кроне дерева, уносимого стремительным потоком, пытается кричать. Она сама не понимает силы, которая живет в ней.

Напрасно Си старается ее укротить. Иногда она выплескивает ее наружу в музыке. Си садится за фортепиано и играет по несколько часов подряд. В это время ей нельзя мешать.