— «…в последний раз замеченную на гнезде…» Ха-ха-ха! Нет, ты слышала, как он это сказал?!

— Хи-хи-хи, «…содержащем в себе три яйца»! Какие чудные манеры!

— Ха-ха-ха!

Наконец Пижма, покачиваясь, встала:

— Все, больше никаких дел на сегодня. Я устала и хочу спать. Пошли.

Взяв друг друга под руку, летописица Краклин и настоятельница Пижма вышли из Пещерного зала, все еще трясясь от смеха и утирая слезы. Толокун вопросительно взглянул на Топотуна:

— Я очень ррад, хурр-хурр, что они так ррадуют-ся… Но не мог бы ты мне объяснить, чему именно?

— Нет, я сам не понял, хурр, что тут было смешного, хурр-хурр… Маленький филин искал жену, вот и все…

Наконец все в аббатстве легли спать. Свечи погасли, огни в каминах догорели, легкий сквознячок на миг колыхнул гобелен в Большом зале… Везде царили мир, покой и тишина — от детской спальни до келий.

И только под южной стеной, в глубине бездонной пропасти, что-то шевелилось. Что-то холодное, скользкое и длинное…

Рассвет едва заглядывал в окна, когда бельчонок Пончик постучал в дверь Пижмы. Ежиха, натянув одеяло на голову, сонно ответила:

— Меня нет, уходи… Я сплю… Я только что закрыла глаза!

Но новый повар постучал настойчивее, подергал дверь и прокричал:

— Матушка настоятельница! У нас на кухне вылупились совята! Пожалуйста, идемте со мной, я не знаю, что мне делать!

Пижма на ощупь сунула лапы в шлепанцы и, на ходу набрасывая халат, ринулась к двери.

— Подними сестру Фиалку, Матушку Хлопотунью и Краклин и позови в кухню. Давай, да смотри, не перебуди остальных!

Но совершенно ошалевший Пончик помчался по коридору, крича во все горло:

— Новые птенцы! Совята! У нас на кухне вылупились совята!

Настоятельница Пижма в щелочку заглянула в шкаф. Из-под когтистых лап Орокки выглядывали три пары огромных желтых глаз. Все жители Рэдволла, от мала до велика — кто в ночных рубашках, кто в халатах, кто в шлепанцах, кто в тапочках — высыпали на кухню, горя желанием увидеть создания, только что появившиеся на свет.

Матушка Хлопотунья поздравляла Орокку с пополнением семейства.

— Ах, какие красавцы, какие красавцы! А ведь у них ваши глаза, дорогая!

Улыбка заиграла в обычно серьезных глазах Орокки.

— Спасибо, Хлопотунья. Это мои первые детки, и я очень рада, что они родились здоровыми и красивыми. Мой муж Таунок будет доволен, когда увидит их.

Краклин удивленно спросила:

— Как же так? Разве Таунок их еще не видел? Орокка немного повернулась, разрешая совятам вылезти из-под крыла.

— Бедный Таунок разволновался еще больше, чем ваш бельчонок, когда услышал, что яйца затрещали. Он пробормотал что-то о том, что теперь ему надо кормить пять ртов, и улетел за едой. Он скоро вернется.

Совята были пушистыми комочками с глазами, казавшимися намного больше, чем тельца. Они жались друг к другу и к матери, а когда пытались передвигаться самостоятельно, тут же валились на бок, не в силах удержать равновесие. Широким движением крыла Орокка распахнула дверцы шкафа. Теперь все рэдволльцы могли рассмотреть крошечных совят, и волна восторга пронеслась по кухне. Особенно были потрясены малыши.

— Хурр, а могут эти птички играть с нами?

— А почему они молчат?

— Эй, совенки, совята, хотите кушать? Фиалка Полевка, держась подальше от Орокки,

внесла рациональное предложение:

— Правда, почему бы нам не пойти завтракать и не оставить Орокку ненадолго в покое?

Фиалка и Пижма повели толпу за собой в столовую, а Матушка Хлопотунья и Порция остались помогать сове чистить гнездо.

Командор выдр постучал по столу:

— Внимание, внимание! Настоятельница хочет сообщить вам кое-что важное!

Поблагодарив командора, Пижма сложила лапы в широких рукавах и поднялась.

— Слушайте внимательно, я не займу у вас много времени. Уже почти наступило лето, день сегодня прекрасный, так что вот мой план: давайте отложим до завтра работу и все наши заботы и устроим День рождения трех чудесных созданий, вылупившихся сегодня утром. Пусть будут праздник и пир!

Радостные крики и аплодисметы заполнили Большой зал.

Брат Дингдон был рэдволльским звонарем. Но сегодня он не стал дергать за веревки колоколов, стоя внизу. По крутой лестнице он взобрался на самый верх колокольни и, встав на перекладину между колоколами, принялся раскачивать их обеими лапами. Густой, глубокий перезвон огласил Лес Цветущих Мхов и окрестности аббатства.

Жаворонки вспорхнули высоко над лугами, лесные птицы покинули зеленые ветви, взмыв в голубое весеннее небо и добавляя звонкое щебетание к прекрасным звукам колоколов.

А внизу, дрожа и прячась за стволами деревьев, растущих вдоль стен аббатства, пробиралась маленькая тщедушная фигурка. Хорек Прохвост, последний из отряда, атакованного зайцами, удачно избежавший гибели в болоте, пробирался все ближе к южной стене. Болотная грязь, прилипшая к его шкуре, заскорузла. Он грыз корни и собирал полузеленые ягоды, то и дело пугливо озираясь. Прохвост надеялся, что колокола звонят не потому, что его заметили со стен аббатства, — он видел, что на колокольне брат Дингдон не смотрит в его сторону.

Хорек пробирался к ручью у южной стены — его мучила жажда. Солнце припекало спину, колокольный звон разрывал уши. Хорек приник к ручью, жадно глотая воду. Напившись, он снова пугливо огляделся, и тут внимание его привлекло нечто такое, что он не сразу поверил собственным глазам. Да, это было совершенно невероятно, но было правдой: южная стена стояла полуразрушенной, на остатках покоилось массивное дерево, а чуть ниже она и вовсе отсутствовала, словно кто-то смахнул часть громады большой сильной лапой.

Прохвост попятился в сторону зарослей, продолжая пялиться на потрясающее зрелище. А потом, решительно заткнув за пояс посох Руссы, направился вниз по ручью, заметая след.

— Надо срочно найти Бродяг и сообщить им о том, что я видел, — бормотал он себе под нос и криво улыбался. — За такую информацию я, пожалуй, получу чин офицера!

Брат Дингдон стоял спиной к хорьку и не видел его. Он вглядывался в другие фигурки, направлявшиеся к аббатству с противоположной стороны. Зайцы — ну конечно же, это зайцы!

Придержав язык одного из колоколов, он продолжил звонить в другой — это значило, что приближаются гости. Командор и Шэд вылетели пулей из ворот аббатства, за ними почти сразу выскочил Арвин с великим мечом Мартина Воителя.

Белка Чемпион, подлетев к колокольне, сложил лапы лодочкой и крикнул вверх: