— Да что случилось-то?! — Она моментально переполошилась, от доброжелательной хлопотуньи и следа не осталось.

— Да не беспокойтесь, вы тут ни при чем, — как можно шире улыбнулся Володя. — Просто мне необходимо забрать с собой эту… литературу, а для этого нужны двое понятых, чтобы составить акт…

— Ох, господи, да берите так, без энтого акта, они тут никому не нужные сто лет валяются!.. — махнула она с облегчением рукой.

— Не положено, — возразил Яковлев и тут же сообразил, что, собственно говоря, то, что он тут находится, тоже «не положено» — ордера-то на обыск нет, так же как и оснований для него… Мало ли кто был любовником Ларисы Сергеевны пять лет назад? Это не преступление, тем более что и вдовушка, насколько он понял после разговора с Турецким, пока что тоже вне подозрений… Вот черт!

— Ну… Может, вы и правы, — произнес он после некоторых колебаний. — Если давно валяются и никому не нужны…

— Да кому их надо-то?! Нина, даже если приедет, и не заметит, а Женька, говорю же, и вовсе тут почти не бывает. Да и ему на эту макулатуру плевать…

Уже за чаем, заваренным соседкой с какими-то травами и поэтому необычайно вкусным, Мария Ивановна охотно отвечала на вопросы Яковлева, да и вообще разговорилась, — видимо, довольна, что насчет акта он с ней согласился.

— Нинка-то его лет с полутора воспитывала, — рассказывала она. — Женщина одинокая, немужняя, вот и привязалась, избаловала… Тем более, считай, кровь ее — родной сестрички сынок…

— А что случилось с настоящими родителями?

— Ой, тут такая история — прям сериал… — Женщина прихлебнула чаек и продолжила: — Муж, значит, у Верки, Женькиной матери, попался не из наших, не из местных, и имя у него такое — не пойми какое: Илоном звали… Вера-то красотка была, Женька в нее пошел, вот мужик-то и позарился. Образованный, в институте каком-то по распределению приехал преподавать, откуда — не скажу. Нинка не говорила, скрытная она баба… Тем более после такой истории! Бросил он Верку — и поминай как звали, и на Женьку не посмотрел… А Вера-то возьми и повесься… Да, удавилась от любви!

Глаза Марии Ивановны горели почему-то восторженным огоньком.

— Ну прям сериал!

— Да-а-а, история… — поддакнул Яковлев.

— То-то и оно!

— Ну а сам Женя? Что, так и не был женат?

— Не-а… — Соседка задумчиво поглядела в окно. — Один раз вроде бы собирался, даже к Нинке ее приводил… Я как раз к ним за спичками зашла, они и объявились… Красивая такая девка, они как пара гляделись… Он беленький, а она наоборот. Кудрявенькая, глазенки синюшшие-е-е… Красоточка, одним словом. Ну после Нина говорила, вроде бы они вместе с этой девушкой в Москву уехали. Только врала, конечно!

— Почему вы так думаете?

— Так ведь Женька-то и по сей день один мотается туда-сюда!

— Может, она в Москве его ждет? Ну пока он здесь?

— Не-а, мил человек, — по-свойски вздохнула Мария Ивановна. — По вашему брату, мужику, завсегда видно, кто женат, а кто бобыль… Женька-то одиночка. Видать, его красавица там, в Москве, кого получше нашла. Если и были женаты, так сейчас точно нет, я такие вещи вижу… Да и с чего бы ему мне врать-то? Я ж спрашивала…

— И что он ответил?

— То и ответил! Нет, мол, тетя Маня, и не собираюсь, мол, больно занят, не до баб… А что ваш брат мужик в таких случаях говорит? Это и говорит… Занят он!

Мария Ивановна презрительно фыркнула и покачала головой:

— Как мотался со своими дружками раньше, так и мотается! Я и на рынке его с каким-то из них видела — бритый, как бандюк, и рожа шпанистая… Я с Женькой-то пока говорила, молчал, как упырь, и на меня глядел как солдат на вошь… Ишь щенок сопливый!

— Что ж, — улыбнулся Володя, — за чаек спасибо, знатный он у вас получается, но больше не смею вас задерживать!

Яковлев с некоторым трудом выбрался из тесного угла, в котором сидел, и начал прощаться с общительной соседкой:

— И за разговор тоже спасибо… У меня просьба: если встретите Лопухина, о моем визите ему не рассказывайте, да и тетке его тоже. А вот мне, если сумеете, позвоните, договорились?

— Ой, а вы так и не сказали, чего Женька натворил-то?

— Да пока ничего особенного, а там кто знает. Мы его разыскиваем исключительно для собеседования с ним…

— А почему тогда нельзя говорить ему, что ищете? Чтобы он сам вам позвонил? — неожиданно проявила сообразительность Мария Ивановна.

— Исключительно чтобы на вопросы без подготовки отвечал, — усмехнулся Володя.

— Чтоб не брехал, значит! — удовлетворенно кивнула его собеседница. — Не думайте, не скажу… Никому не скажу, даже мужику своему, а то он выпимши и болтануть может. А уж Нинке — тем более: она тоже не больно-то про свои дела мне рассказывает, несмотря что дружили еще в школе и рядом всю жисть прожили…

Александр Борисович Турецкий между тем в парочке тысяч километров от Яковлева-младшего пребывал в преотличнейшем настроении. Во-первых, потому, что сумасшедшая на первый взгляд идея, пришедшая ему в голову, не подвела. Точнее, не подвел рыжий гений, благодаря которому Январева удалось взять, да еще и, как говорят в таких случаях опера, без шума и пыли.

Во-вторых, как раз к этому моменту подоспели не только результаты технической экспертизы «Ауди-8», но отыскались следы «макарова», номер которого экспертам удалось восстановить полностью. Неважно, что, как ни старались специалисты, с обгоревшим основательно «калашом» аналогичный эксперимент не прошел. Дело в том, что Грязнов и его оперативники успели выяснить по своим каналам: упомянутый «макарыч» был около трех лет назад списан и уничтожен (по официальным данным) по причине «искривления ствола», из части, находящейся рядом с небезызвестным городом Н., исторической родиной Ларисы Сергеевны Суриной…

— Ну и что ты в этой связи думаешь? — поинтересовался Александр Борисович у явившегося в Генеральную прокуратуру по его вызову Саввы Алексеева.

— Ну… — Савва Васильевич немного помолчал, собираясь с мыслями, — с одной стороны, нельзя исключать совпадения, хотя я в них не особенно верю.

— Я, представь себе, тоже, — усмехнулся Турецкий.

— С другой — гражданка Сурина ведет себя, я бы сказал, так, как и должна вести женщина, потерявшая мужа и горюющая по нему… Если честно, не знаю, что и думать! Вдовушка как-то не производит впечатления гениальной актрисы. Да и вообще, красотки редко бывают одновременно умными или там талантливыми…

Он смутился и замолчал.

— Могу еще кое-что к твоим соображениям добавить, — ободряюще кивнул Александр Борисович. — Наша Лариса Сергеевна действительно всерьез боится… Другой вопрос — за свою жизнь, кого-то или чего-то конкретно? Возле нее сейчас находится наш человек, фактически круглые сутки. В общем, вряд ли даже очень талантливый артист способен разыгрывать публику столь достоверно двадцать четыре часа подряд без перерывов на обед! Дело, однако, в том, что в особняке все-таки есть персона, которая лично меня интересует все больше и больше…