Лейтенант Лисянский, покидая Атлантическое побережье Северной Америки, еще не знал, что через пять лет вновь ступит на берега этого материка, но с противоположной стороны, омываемой Великим океаном.

* * *

Новый, 1797 год русские моряки встретили у берегов Англии. В миссии они узнали о переменах на российском троне. Екатерина II скончалась, императором стал Павел I. В посольстве священник сообщил печальную весть: на английском корабле погиб Яков Беринг.

— Их величество генерал-адмирал император Павел I издавна покровительствует флоту, — сказал посол Воронцов, выслушав офицеров. — Я сам считаю, что русским офицерам и полжизни бы надо выучке морской у англичан набираться. Мы-то неучи в сравнении с ними.

Однако увидев, как вытянулись лица офицеров, он пожевал губами:

— Отпишу ныне же государю о вашей просьбе и сам буду за вас ходатаем.

Когда вышли от посла, Баскаков возмутился:

— Англицкие мореходы отменные, но и наш брат русский им не уступит. Невдомек мне, к чему принижать соотчичей своих?

Крузенштерн молча пожал плечами, а Лисянский поддержал друга:

— Мне, к примеру, ежели выбирать матроса англицкого или русского, так я предпочту нашего. Он в любом деле выдюжит. А что сиятельный граф, так он обитает в сих краях второй десяток лет. Как по присказке: «С кем поведешься, того и наберешься»…

Между тем лейтенант Лисянский внимательно следит за успехами британского флота. 1 марта 1797 года он отмечает его победу над испанцами у мыса Сан-Висенте: «Мы сегодня получили известия о победе адмирала Джервиса над гишпанским флотом. Англичане, имея только 15 кораблей, разбили гишпанцев в 27. В сем сражении особливо отличил себя капитан Нельсон».

В ожидании государева ответа Воронцов посоветовал наведаться в Читам, где стояла эскадра вице-адмирала Макарова… Но в Читаме эскадры не оказалось. Корабли ушли в Ширнесс. В Читаме же Лисянского заинтересовали добротные доки с оригинальной системой водопуска. «Неплохо было бы, — подумал он, — устроить такую же механику в России. Ведь у нас так дорого обходится каждый фут воды, впущенной в док».

В Ширнессе Юрий встретил приятелей. Они поделились новостями из столицы и Кронштадта.

— Новый государь будто флот жалует, — рассказывали они, — средства на постройку кораблей ассигнует дополнительно. Морской корпус наконец-то переводят в Петербург.

На обратном пути в дилижансе оказался интересный попутчик. Узнав, что его сосед русский офицер, обрадовался:

— Мистер Пирс, — отрекомендовался он, — последние 15 лет провел в странствиях по разным материкам. Пожалуй, побывал везде, кроме Африки. Но и туда собираюсь в этом году.

— Бывали ли вы в Америке? — спросил Лисянский.

— О, да, конечно, — оживился Пирс, — об этом я и хотел рассказать вам, но вы меня опередили. — Он помолчал минуту-другую, собираясь с мыслями, и продолжал: — В прошлом я немало времени прожил с россиянами на Куковой реке, неподалеку от Нутки. Они деловые люди и успешно промышляют пушного зверя на Алеутах. Всегда доброжелательно встречают пришельца. Старшим там приказчик Баранов, а всему делу голова — мистер Шелихов.

— Есть ли там суда морские? — поинтересовался Лисянский.

— Да, есть. Без них невозможно отправлять товар на Камчатку. Оттуда же доставляют провиант, но, — огорченно сказал англичанин, — многие суда худые, немало их гибнет в Восточном океане в штормах.

Лисянский спрашивал еще, и Пирс охотно рассказывал, как трудно приходится на Алеутах русским людям.

— Больше всего страдают по причине отсутствия добрых судов.

Не впервые слышал об этом Лисянский. «Вернусь в Россию и обязательно попрошусь в вояж в те края», — размышлял он под стук дилижанса…

Случайный попутчик Лисянского рассказывал о своих похождениях двухлетней давности. Упоминая имя Григория Шелихова, он, конечно, не мог знать, что «рыльского именитого гражданина» уже нет в живых… Через полгода после проводов дочери и зятя, столичного чиновника Николая Резанова, в Петербург, тяжелый недуг в три недели скрутил Шелихова намертво. Болезнь отяготили неудачи.

Еще до свадьбы дочери Анны Шелихов забеспокоился, но виду не подавал. Восемь лет с каждым сезоном росли горы пушнины на складах в Иркутске. Китайские мандарины запретили торговлю русским купцам в Кяхте. Поначалу Шелихов ухмылялся: «Придет срок, образумятся, цена меха поднимается». Но в последние годы иностранные купцы, почуяв наживу, повезли товары морем в Кантон и сбили цену. Нависла угроза разорения…

О кончине Григория Ивановича горевали не только его сибирские друзья, но и петербургские знакомцы.

Знаменитый поэт Державин откликнулся на кончину отважного первопроходца эпитафией:

У предприимчивого и энергичного Шелихова были и враги, недруги-завистники оживились, начали лелеять мысль растащить шелиховскую компанию…

Но не тут-то было. Наталья Шелихова бразды правления взяла в свои руки, поправила дела. Резанов, теперь уже секретарь Сената, вскоре забрал семью Шелихова в Петербург. Обаяние и красота Натальи Алексеевны сразу снискали ей симпатию в столичных салонах, а деловитость — уважение у чиновников. Ее усилиями и помощью зятя, вхожего в Сенат, осуществилась мечта Григория Шелихова: повелением Павла I образовалась единая Американская компания…

Генерал-адмирал Павел I, президент Адмиралтейств-коллегии, не любил волокитить с бумагами, и потому Лондону не пришлось долго ждать с ответом.

Уже в начале марта офицеров известили, что их просьба удовлетворена, и 16 марта они отправились в Портсмут. На этот раз все совпало с их желанием. Адмирал назначил всех трех офицеров на корабль «Резонабль», направляющийся в Мысовскую эскадру у Доброй Надежды. По привычке Лисянский перед отплытием послал весточку Ананию.

«…Мое намерение есть, — писал он, — остаться у мыса Доброй Надежды на четыре или пять месяцев, дабы познакомиться с Африкой, а особенно с оконечностью оной, которая весьма нужна для плавающих к востоку оной, я думаю, что через сие не буду в дураках. Письмо, которое у меня находится к адмиралу Прингелю, командующему Мысовской эскадрой, верно подаст мне случай идти далее и далее, но о сем я к вам писать буду впредь, а теперь же прошу вас переслать мой портрет, посланный с капитаном Стивенсом, к батюшке, который оному будет приятен, не видавши меня с 1782 года, в случае же смерти старика, пусть брат Иван Федорович его имеет».

«Резонабль» снялся с якоря рано утром и дрейфовал на внешнем рейде, ожидая суда Ост-Индской компании. Капитану Боэлсу поручили сопровождать караван из восьми судов. Пока суда вытягивались из бухты, Баскаков, Лисянский и Крузенштерн вышли на шканцы. Вот и последняя шхуна показалась у выхода…