Я резко вздохнула и выпалила:

— Н-ну, в общем, я тут разбираюсь с книгами, попавшими ко мне на этой неделе.

Вивиан умела унюхать страх даже на другом конце телефонного провода — и ринулась в атаку.

— Не перебивай, когда я говорю! Как это понимать: «разбираюсь»? — Она передразнила меня высоким, с резким металлическим отзвуком, голосом. — Ну, прочитать файл, ну, переговорить с автором, это же не ракетные чертежи, чтобы на их изучение уходило столько времени. Кстати, я получила твое послание об очередном романе, который ты хочешь предложить. Хватит с нас этой литературщины, Клэр. Мы можем выпустить парочку, но нам это невыгодно! Хватит, хватит и еще раз хватит. Может, Джексон Мэйвиль и питал нежные чувства ко всей этой интеллектуальной дребедени, которую покупают от силы человек десять. Нет, эти интеллигентские штучки не для меня. Наша редакция — не исследовательское судно, мы такелажники. Тебе, Клэр, пора спуститься на землю, если хочешь выжить здесь. Ты должна держать руку на пульсе и быть в курсе, чем дышит народ. Ну почему только одна я знаю, что хотят читать люди? Почему только у меня одной и есть этот треклятый инстинкт? Все вы элитарные снобы, недотроги из «Лиги Плюща». Ты, чтоб тебя, настолько… ты, мать твою, так далека от жизни, так малокровна, что меня от тебя просто тошнит.

Я чуть не задохнулась. Внутри все закипело. И Вивиан говорит все это мне? И я — за свои же старания — вынуждена слушать все это? После того как я лезла из кожи вон, чтобы доказать, какой я способный редактор — после того как я взяла на себя целых двадцать пять чужих книг, без малейшего намека на недовольство, даже в ущерб своим собственным проектам, после того как я отказалась от выходных, с тех пор как начала работать на нее…

— Сколько тебе лет, двадцать шесть? — Вивиан говорила отрывисто, ярость клокотала в трубке, в которую я вцепилась изо всех сил. — Да ты просто неразумный ребенок! И выше головы не прыгнешь. Ума не приложу, о чем я думала, когда брала тебя. Впрочем, мне пора. У меня-то есть работа, в отличие от тебя, Клэр, и я не могу впустую тратить всю ночь на никчемную болтовню с тобой.

Щелчок.

Я без сил уронила голову на руки. У меня перехватило дыхание. Несколько минут в тиши кабинета было отчетливо слышно, как я судорожно глотаю воздух.

Логика всегда подсказывала мне, что в один прекрасный день я, как и все те, кому когда-либо доводилось работать с Вивиан, попаду под ее обстрел. Но частица моего сознания, полная иллюзий, лелеяла смехотворную надежду, что, возможно, я стану исключением, золотой протеже, любимой ученицей, фавориткой Вивиан…

Я собрала свою сумку и с тяжелым сердцем оставила кабинет с разбросанными повсюду файлами. По существу, Вивиан назвала меня ничего не смыслящим сосунком, и для меня, с детства купавшейся в любви, понимании и одобрении, этот разговор оказался серьезным испытанием жизнеспособности всей системы. Никто и никогда так не унижал моего достоинства, по крайней мере намеренно.

Медовый месяц был официально завершен.

* * *

— Лапуля, наверное, ты сгущаешь краски, — утешал меня Рэндалл, гоняя лед по бокалу со скотч-виски. Поскольку Би уже уехала на Лонг-Айленд, я позвонила Рэндаллу (мой резервный выбор), чтобы получить немного сочувствия и поддержки. На этом поле мы с ним еще не играли. Он согласился ненадолго встретиться со мной в кофейне-читальне «Гудзон-бар энд Букс», перед тем как ехать в свой офис. — Вероятно, у Вивиан выдался тяжелый день, и она всего лишь искала козла отпущения. Время от времени такое случается со всеми. Когда я поднимался по службе в «Голдмэне», на мне срывались каждый божий день. Если бы я всегда принимал на свой счет все вопли начальников отдела, обрушивавшихся на меня за что-то, что не имело ко мне никакого отношения… в общем, я не протянул бы больше трех дней. — Рэндалл хмыкнул от этой мысли.

Я понимала, что он был прав. В самом деле, я вела себя как ребенок, а мне давно пора бы повзрослеть. Подумаешь, босс вцепился в меня, чтобы сорвать на мне злость, так это случается с миллионами изо дня в день. Я должна найти силы и справиться с этим. Не привыкла я к подобному обращению, вот и вся причина. Просто мне до сих пор всегда в жизни везло, со мной все нянчились.

«Только старайся, и мы будем гордиться тобой» — так заверяли меня родители. Высший балл обеспечен уже только за попытку. Да и Джексон руководствовался теми же самыми принципами. Я понимала, что у них были лучшие намерения, но они превратили меня в ранимую кисейную барышню.

А теперь я поднялась на новый уровень ответственности, и здесь уже требовалось научиться держать удар. Рэндалл был прав.

После второго бокала вина я почувствовала себя немного лучше, чем когда покидала редакцию. Все слезы были выплаканы, и в голове осталась лишь тяжесть умиротворенной усталости. Но в глубине души все же притаилось безнадежно печальное чувство, незаживший рубец, нанесенный мне — причем несправедливо, и его не могло исцелить даже целое озеро «Шардоне».

А если Вивиан сочтет меня профнепригодной и уволит? Я не могла заставить себя признаться моему сверхпреуспевающему возлюбленному в шаткости своего положения, но из «Грант Букс» люди все время вылетали, как пробки из бутылок. Я могла оказаться на улице. Может, мне придется ползти обратно в «Пи энд Пи» уже всего через каких-то несколько месяцев. Какое унижение! Если я сумела навлечь ее гнев в тот момент, когда упорно трудилась в пятницу вечером, кто знает, сколько осталось ждать степлера, летящего мне в голову, и уведомления об увольнении на моем столе? Вивиан избавлялась от своих сотрудников не задумываясь, как большинство из нас машинально избавляются от содержимого своих мусорных ведер. И с такой же регулярностью.

Я махнула официантке, чтобы она заново наполнила мой бокал. Надежды, обуревавшие меня пять месяцев назад — доказать свою состоятельность в качестве редактора в «Грант», отыскать стоящие книги, небывалыми темпами сделать карьеру, — теперь напоминали иллюзии, оказавшиеся еще и несбыточными. Кого я обманываю? Я всего лишь «неразумный ребенок», и, хотя я гроблю себя на этой работе, возможно, мне всего лишь не хватает опыта, чтобы взваливать на свои плечи столько проектов. Возможно, я действительно попыталась прыгнуть выше головы. Как бы не сломать шею…

— Мне крайне неприятно видеть тебя такой расстроенной, медвежонок. — Рэндалл ласково потрепал меня по плечу, назвав недавно придуманным прозвищем. — Может, тебе не стоит придавать всему этому такое значение? Может…

— Никаких волнений, — перебила я его, покачав головой. Как бы я ни была потрясена, я знала, что не уйду, поклявшись себе продержаться год, и одного удара мало, чтобы выбить меня из колеи. — Я еще докажу Вивиан, что она не права, — пробормотала я, обращаясь больше к себе, чем к Рэндаллу. — Мне только нужно посильнее напрячься. — И я сделала большой глоток вина.

— Не сомневаюсь, ты справишься, лапуля, — оживился Рэндалл. — Ты — звездочка, и Вивиан Грант посчастливилось заполучить тебя. Она и сама это знает… Просто у нее выдалась плохая ночь, а ты случайно оказалась на линии огня. Я уверен, что гроза скоро утихнет, медвежонок.