Очередная порция обвинений в адрес «контрреволюционера» Л.Д. Троцкого со стороны И.И. Вацетиса, однако, не могла существенно повлиять на дальнейшую судьбу бывшего Главкома Республики — тридцать седьмой год неумолимо приближался.

Постановлением СНК 11 июля 1918 г. И.И. Вацетис был назначен главнокомандующим чехословацким (Восточным) фронтом. В телеграмме начальника оперативного отдела Наркомата по военным делам С.И. Аралова начальнику штаба Восточного фронта В.Ф. Тарасову, отправленной после полудня 12 июля, говорилось: «Декретом Совнаркома Генштаба тов. Вацетис назначен главнокомандующим чехословацким фронтом, тов. Данишевский назначен членом Революционного военного совета. До приезда тов. Вацетиса командование сохраняется в том виде, как оно установлено тов. Мехоношиным»{81}.

Карл Данишевский дополнил состав РВС Восточного фронта — кроме него членами являлись П.А. Кобозев, К.А. Мехоношин, Г.И. Благонравов. При обсуждении кандидатуры И.И. Вацетиса были учтены, видимо, его опыт и успехи в подавлении мятежей — польского корпуса Довбор-Мусницкого в Белоруссии и левых эсеров в Москве.

В 1918 г. Советскую Россию буквально лихорадило. Едва успели на западе замириться в марте месяце с Германией, как «прорвало» на востоке. И связан был этот прорыв с действиями чехословацкого корпуса. Немного об истории создания этого корпуса. Формирование чехословацких частей из пленных и чешских колонистов в России началось еще при царизме, но особенно ускорилось оно при Временном правительстве. К осени 1917 г. были сформированы уже две дивизии, сведенные в корпус численностью в 30–35 тыс. человек. Командовать корпусом был назначен русский генерал В.Н. Шокоров, а начальником штаба — генерал М.К. Дитерихс. Дислоцировался корпус на Украине.

По поводу использования этого корпуса. Чехословацкий Национальный совет под руководством профессора Т. Масарика при поддержке западных союзников добивался переброски корпуса во Францию. В мае 1917 г. русский Генеральный штаб дал на это свое согласие. Однако первоначальный проект отправки реализован не был. В сентябре того же года Томаш Масарик вновь обратился к Временному правительству с просьбой ускорить переброску чехословацких частей на Западный фронт морем через Архангельск.

Однако были и другие виды на чехословацкий корпус. Силы, противодействующие нарастанию революционного движения в стране, надеялись использовать его в своих целях. Например, генерал Лавр Корнилов советовал другому генералу — Н.Н. Духонину перевести один из чехословацких полков в Ставку, а остальные части корпуса сосредоточить на линии Орша — Могилев — Жлобин.

Были ли серьезные основания рассчитывать на использование чехословацких частей в интересах противников революции в России? Ведь основная масса пленных чехов и словаков так же ненавидела ведущуюся войну, как и население России, и сочувственно относилась к революционным событиям 1917 г. в ней. Вместе с тем были и другие обстоятельства, относящиеся прежде всего к условиям формирования корпуса. Во-первых, в легионеры было отобрано менее 10% общего количества военнопленных чехов и словаков, причем отбирали в первую очередь из числа националистически настроенных лиц, отсеивая сочувствующих большевикам. В корпусе был высокий процент офицеров (один на 16 солдат). Старшие командиры были представителями той части русского офицерства, которая не приняла «новшества» Февральской революции 1917 г. Младшие командные должности занимали бывшие чешские офицеры австрийской армии. Поэтому неудивительно, что чехословацкий корпус оказался на стороне противников большевиков и Советской власти. Во-вторых, большую роль в создании антисоветских настроений в корпусе сыграла развернутая Национальным советом националистическая пропаганда, на которую поддались многие легионеры.

Октябрьские события 1917 г. ускорили процесс поляризации сил в обществе. Одним из ярых противников Советской власти выступало донское казачество во главе с Калединым. Для его поддержки руководители Белого движения замыслили перебросить чехословацкий корпус на Дон. В конце ноября 1917 г. в Яссах состоялось тайное совещание, на котором присутствовали представители Антанты, белогвардейского и румынского командования. В качестве представителя от чехословацкого корпуса выступал офицер Черженский, который позже рассказал: «Мне был поставлен вопрос, способна ли чехословацкая армия к вооруженному выступлению против большевиков и сможет ли она занять область между Доном и Бесарабией»{82}.

Томаш Масарик впоследствии признавал, вожди белого движения Корнилов, Алексеев и Милюков убеждали его присоединиться к ним и выступить против большевиков. Однако, по свидетельству Масарика, тогда корпус еще не был готов к такому выступлению. К тому же разгром мятежа легионеров 1-го польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого служил для них «устрашающим» примером. А начавшееся наступление советских войск против калединцев заставило окончательно отказаться от плана использования чехословацких частей на Дону.

Очередная попытка договориться уже с советскими властями о переброске чехословацкого корпуса на Западный фронт была предпринята в начале февраля 1918 г. Тогда в Киеве между командующим советскими войсками на Украине М. А. Муравьевым и представителями чехословацких организаций, за спиной которых стояли страны Антанты, состоялись переговоры, закончившиеся соглашением о свободном пропуске чехословацких частей во Францию. Однако и на этот раз достигнутое соглашение осталось нереализованным ввиду начавшегося немецкого наступления.

После заключения Брестского мира чехословацкий Национальный совет обратился к Советскому правительству с просьбой отправить корпус во Францию через Архангельск. Совнарком согласился (в принципе, без окончательного решения) пропустить эшелоны корпуса, но только другим, более безопасным для Советской власти маршрутом — через Сибирь и Владивосток. При этом Совнарком потребовал от Национального совета обеспечения ряда гарантий: контрреволюционно настроенные офицеры подлежали удалению из корпуса; чехи и словаки должны были передвигаться не как воинские части и подразделения, а как группы свободных граждан; оружие подлежало сдаче органам Советской власти. На случай отпора различным бандам по пути следования в эшелонах оставался минимум оружия. Однако на практике эти условия остались невыполненными.

Какие этапы «в верхах» проходило решение «чехословацкого вопроса», узнаем из воспоминаний генерал-лейтенанта в отставке М.Д. Бонч-Бруевича: «Падение самодержавия не отразилось на судьбе чехословаков, по-прежнему занятых нескончаемым «формированием». После Октябрьской революции корпус занял особую политическую позицию, в те дни ни для кого из нас не ясную.

Русский комиссар корпуса в середине марта приехал в Москву. Явившись ко мне (военному руководителю Высшего военного совета. — Н.Ч.)с докладом, он не скрывал уже своей тревоги по поводу антисоветских настроений, господствующих в корпусе, особенно среди его офицеров.

Поставив в известность об этом тревожном докладе кого-то из политических руководителей Высшего военного совета, я предложил срочно обсудить этот вопрос. На специально назначенное заседание Высшего военного совета был приглашен заместитель народного комиссара по иностранным делам Чичерин. Приехал и Дзержинский.