Через минуту Роб спустился по проходу туда, где сидела Джейн. Не обращая внимания на непрестанные выкрики от многочисленного собрания прессы, он наконец уселся рядом с женой — как раз когда рефери подозвал к себе капитанов команд.

— Где ты, черт возьми, был? — прошипела ему в ухо Джейн. — Как ты мог оставить меня здесь одну?

— Я тебя предупреждал, — сказал Роб, с трудом разбирая ее слова в оглушительном крике. — Ты же сама хотела прийти. А теперь улыбнись, умоляю, нас снимают.

Джейн метнула на мужа свирепый взгляд, но тем не менее повернулась вперед и растянула губы в улыбке. Не хотела бы она увидеть свое нахмуренное лицо во всю газетную страницу.

Роб тем временем разыгрывал лучший спектакль своей жизни. Он был футбольным фанатом всю сознательную жизнь и знал, как завести трибуны, так что теперь применил весь арсенал приемов, дабы убедиться, что на него направлено больше глаз, чем на поле.

Через несколько секунд, когда капитаны возвращались каждый к своей команде, Роб подскочил и приложил к уху руку. Домашний сектор взорвался негодованием и быстро отреагировал, скандируя «Проваливай, иуда!» и «Ты съел все пирожки».[2]Роб засмеялся и помахал всем секторам по очереди. Потом развернулся и поприветствовал тех болельщиков, которые сидели у него за спиной. При виде Кита Мэйса, укоризненно качающего головой, его улыбка стала только шире.

Роб подмигнул Мэйсу и сел. Затем он какое-то время просто таращился в пустоту, а когда раздался свисток, сигнализирующий о начале матча, Роб сунул руку во внутренний карман пиджака, достал свернутый трубкой номер «Сан» и изобразил глубочайший интерес к тому, что там было напечатано — к великому недовольству тех, кто сидел вокруг. Последовал очередной залп оскорбительных выкриков.

Джейн была в ужасе. Но если ей казалось, что дела обстоят плохо, то всего через несколько минут все стало еще хуже: не отрывая глаз от газеты, Роб поднял правую руку вверх и потер большим пальцем указательный и средний, намекая на кучу денег, которые он получит. Брань, которой его поливали, превратилась в чистый яд.

— Да веди же себя нормально! — прикрикнула на Роба взбешенная Джейн. — Зачем ты заводишь их?

— Это весело. Разве ты не…

Прежде чем Роб успел закончить предложение, из задних рядов в его сторону швырнули сигаретную зажигалку, и она попала прямо ему в голову. Она еще не упала на землю, а он уже подскочил и нашел взглядом виновного.

— Ну ладно же, недоумки проклятые, — завопил Роб и вытянул руки в стороны, призывая врагов на открытый бой.

— Сядь, толстая задница! — обрушилось на него сверху, и следом полетели новые снаряды.

— Мистер президент! — рявкнул Кит Мэйс, в то же время отчаянно махая рукой полицейским, которые молча наблюдали за тем, как разворачивается драма. — Мистер президент, да сядьте же вы!

— Роб! — взвизгнула Джейн яростно и, схватив мужа за пиджак, рывком заставила его сесть. — Ради бога, хватит, Роб!

В этот самый момент примерно в двадцати милях от домашнего стадиона «Сити» Мик и Чарли сидели дома и смотрели спортивные новости по спутниковому телевидению. Когда речь зашла о «Сити», оба они вытянули шеи.

— Да, похоже, что в «Джордж-парке» происходит нечто невероятное, — восторженно затараторил Джефф Стеллинг. — Что вы можете рассказать нам, Крис?

Кадр на экране разделился на две части: в одной были студия и Стеллинг, во второй репортер Крис Камара. За спиной корреспондента, казалось, разверзся ад. Несмотря на плотно прижатый к губам микрофон, журналисту приходилось изо всех сил напрягать голосовые связки, чтобы его расслышали.

— Ну, счет пока не открыли, Джефф, но игра уже идет. Фанаты были возбуждены еще до начала матча, однако на первых же минутах новый президент «Сити» стал спорить с болельщиками, сидящими неподалеку.

— Вряд ли это было приятное зрелище, — покачал головой Джефф Стеллинг. — Сейчас ситуация нормализовалась?

— Нет! — кричал Камара. — Она накалилась еще сильнее, пришлось вмешаться полиции, но потом в президента из толпы бросили пирожок.

— Он не пострадал? — спросил Стеллинг, не в силах сдержать смех.

— Кажется, нет, — хохоча, отвечал Камара. — Он сел на свое место и стал есть этот пирог!

В левой половине оператор поместил в кадр всех гостей студии, которые как один покатились со смеху. А вот за спиной Криса Камары хаос набирал обороты: бегали полицейские, фанаты орали во всю глотку. Внезапно один из них оттолкнул Камару от микрофона, на экране телевизора появился человек с ожесточенным лицом. Но что он хотел сказать, осталось неизвестным, так как прямой репортаж на этом прервали.

— Похоже, у нас возникли некоторые м-м… технические сложности, — замялся Джефф Стеллинг, вынужденный импровизировать. — Мы продолжим репортаж Криса Камары, как только будет возможно. Фил, — продолжил он, обращаясь к бывшей звезде «Ливерпуля» Филу Томпсону, сидевшему рядом с ним, — нельзя не восхищаться тем, как предан Роб Купер своим принципам, вы согласны?

— Принципам? — переспросил Томпсон с недоумением.

— Именно. Проще простого было бы так или иначе угодить фанатам «Сити», но он не пошел на это. Нет никаких сомнений в том, что он ненавидит их, как и прежде, а они ненавидят его.

— Ну, это свойство, по-моему, в природе всех президентов, — заметил Брайан Мерсон, ранее игравший в «Арсенале».

— То, что он делает, неправильно, — ответил Томпсон. — Это… аморально.

— Аморально? — рассмеялся Мерсон. — Значит, если бы вам в наследство достался «Эвертон», вы бы все сделали по-другому.

— Хм… ну… — забормотал Томпсон, ерзая на стуле. — Надо подумать…

— Ага, вот мы и узнали страшную правду! — шутливо воскликнул Стеллинг. — Легенда «Ливерпуля» Фил Томпсон в секрете от всех болеет за «Эвертон»?

— Чушь!

— А я скажу, что парень честно играет, — продолжал Мерсон. — Если бы мне достался «Хотспур», я бы от души поиздевался над их фанатами.

— Я бы тоже, — согласился Мэтт Летиссьер, легендарный нападающий «Саутгемптона» и сборной Англии. — Если бы кто-то предложил мне шесть миллионов за то, чтобы третировать «Портсмут», вот бы я им головы пооткусывал! Чертово вражье.

— Кстати, о «Портсмуте», — оживленно подхватил Джефф Стеллинг. — Предлагаю вернуться на их матч, там как там был гол…

В тишине и покое своей гостиной Мик Купер повернул голову к внуку, чей взгляд был накрепко прикован к экрану, а на лице смешались примерно в равных пропорциях ужас, смущение и восхищение.

— Одно могу сказать о твоем отце: он на полпути не останавливается.

Роб вошел в дверь и отправился прямо на кухню, полностью готовый к самой крупной семейной сцене в своей жизни.