жестом подозвала официантку. Мужская дружба совсем другая, и ей нужны другие доказательства. В отличие от женской.

— Надо же, как у вас все необычно. Женщины в этом плане страшно примитивны: нас сближает совместный поход по магазинам, бутылка вина и то, что все мужики мудаки. А вам, оказывается, нужен групповой секс. А друг друга вы при этом трогаете? Ну, чтобы сблизиться по-настоящему?

— Конечно, нет. Боже упаси. Я очень негативно к этому отношусь, — Влад так разволновался, что едва не подавился воздухом. — С таким человеком я не то чтобы не смог бы дружить, а вообще — из ареала моего круга общения это существо должно было бы удалиться немедленно. Это однозначно.

— Может, ты — латентный гей и это такая узурпированная реакция?

— Я неоднократно слышал подобную мысль, но не поддерживаю ее. Я всегда считал и буду считать гомосексуализм отклонением. Потому что женщина — это женщина, а мужчина — это мужчина. Он должен обладать тем, с кем спит. Двое обладать на равных условиях не могут, поэтому получается, что один из них обязательно становится слабее. А мужчина — это сила. Слабый мужчина — не мужчина. Это извращение.

— Но они оба могут быть сильными. Или оба слабыми. Это называется равноправие внутри пары. Весь мир сейчас движется в этом направлении.

— Ну и пусть себе движется. А я буду смотреть футбол, зарабатывать деньги и спать с женщинами.

— Для тебя крайне важно, чтобы главой семьи был именно ты?

— Для меня — да. Возьмем даже мой развод. Основной его причиной стало то, что я всего один раз упустил ситуацию из-под контроля и проявил слабость. И с тех пор все пошло наперекосяк. Один-единственный раз, причем, казалось бы, в незначительной ситуации, но она потянула за собой множество последствий. И все — постепенно любовь прошла.

Куда уходит любовь? Этот вопрос не дает мне покоя уже много лет. Это же не трамвай, который просто ушел, не осень, которая просто закончилась, и уж тем более не угревая сыпь, которая просто исчезла.

Возможно, настоящая причина в том, что нам становится скучно? И прошла вовсе не любовь, а мы. Мимо нее.

— Я же ничего не знаю о твоей истории, Влад. Какие мелочи, какие детали?

— Тогда начнем с истоков. Мы поженились, когда мне был двадцать один год, а ей — двадцать. Ну, знаешь, умные люди женятся рано, пока еще глупые. Сразу после свадьбы мы переехали в ее квартиру, которая досталась ей от мамы. Там мои родители финансово помогли нам сделать отличный ремонт. Эта квартира стала моим домом. Маленькая, уютная, однокомнатная, как раз для нас двоих. А по соседству, буквально в соседнем доме, жили ее бабушка с дедушкой. Мы иногда навещали их, однако через год, самый счастливый год моей супружеской жизни, ее дедушка умер. Осталась бабушка одна в двухкомнатной квартире. И тут у родителей жены появилась идея: переезжайте вы в двухкомнатную, а бабушку переселим к вам.

— Логично, в принципе.

— Логично, но в двухкомнатной квартире ремонт не делался уже сорок лет. Там был полный трэш. В общем, я был против. Нам вполне хватало однокомнатной квартиры, да и торопиться было некуда. Зачем снова начинать все сначала и жить в ремонтах? Но нет! — Влад выдержал паузу. — Жена настояла: переезжать и точка. Она как будто бы не понимала, что мне и моей семье снова давать деньги на ремонт уже двухкомнатной квартиры было сложно. Средств, чтобы сразу взять и сделать там ремонт, не было. А о том, чтобы жить там без ремонта после нашей однокомнатной конфетки, не могло быть и речи. Вот так и получилось, что я не проявил твердость, не настоял на своем и позволил жене управлять ситуацией, — Влад покрутил в руках бокал пива и сделал большой глоток. По его глазам было видно, что он заново переживает ситуацию. Вопреки женскому мнению о том, что мужчинам расставаться гораздо легче. А я никак не могла нащупать корень зла, уничтоживший молодую семью Влада. В городе-миллионнике, где люди вынуждены годами жить со всеми родственниками в одной комнате и копить хотя бы на тридцать квадратных метров па самой окраине, иметь в распоряжении столько жилплощади было почти издевательством. Похоже на то, что Влад и его жена сорвали джек-пот, но так и не заметили этого.

— Последующие два года мы странствовали по квартирам. Однокомнатную сдавали, чтобы накопить на ремонт, а сами жили поочередно то у моих, то у ее родителей. И пусть у нас всюду была своя комната, но после того, как мы пожили отдельно, самостоятельно, как настоящая семья, и сами распоряжались своим временем, планами и финансами, теперь нам было очень непросто. В результате из финансового лидера и главы семьи я превратился в приживалу. Всю свою зарплату я отдавал «в стены», на ремонт, а наши родители кормили и поили нас, поскольку жена не работала. Это очень угнетало меня как мужчину. Так угнетало, что у меня не осталось сил и времени на то, чтобы любить.

— А ты говорил об этом ей?

— Я говорил ей о том, что так будет, еще до ремонта. Но она, как капризный ребенок, топала ножками. И я поддался! Тогда мне казалось, что мир в семье дороже, чем все эти деньги и ремонты. Выяснилось, что все очень взаимосвязано.

В баре было шумно, несмотря на середину недели. У каждого человека было что сказать. У каждого что-то произошло, что может дать свои плоды спустя время. Как бы научиться заранее видеть трещину, которую дали отношения? Потому что не зарастает только металл или глина, а разрывы на сердце всегда затягиваются. Нужно только увидеть, нужно только захотеть, нужно только поднять себя с дивана и что- то сделать. Нужно только чаще вспоминать, почему вы когда-то полюбили друг друга.

Тарелки, деньги, грязные окна, отсутствие горячей воды — там нет чувств, любовь живет в воспоминаниях.

— Зато я приобрел много полезных умений. Я теперь плитку умею класть, шпаклевать, клеить обои, менять проводку, ровнять потолки… Еще мы с друзьями снесли полностью две стены. Рабочих нанимали минимально, опять же чтобы сэкономить. Теперь ко мне можно обращаться, если что. Я не только хозяйственный молодой человек, но еще и свободный, — он подмигнул мне.

— А если посмотреть на все это с другой стороны: ремонт мог стать веселым приключением в вашей жизни.

— Это было ни хрена не весело, — Влад жадно зажал губами сигарету и прикурил. — Мы — молодые, красивые, влюбленные — вместо того, чтобы