Джимми на шаг отступил, пропустив его в кухоньку, и спросил у Магоцци:

– Чего он задирается?

– Главным образом из-за невероятной дороговизны сухой чистки. Кроме того, у вас есть система спутниковой навигации, а у нас нет. – Он взглянул на карандашный рисунок, приклеенный к дверце холодильника. Что изображено, непонятно, но, очевидно, плод детского творчества не уничтожен, благодаря изумительному колориту. – Ну, как там, плохо дело? – Магоцци кивнул в сторону коридора, ведущего, по его мнению, в спальню.

Джимми надул щеки, расстегнул ворот чистой белой рубашки.

– Минимум пролитой крови и максимум скорби. Анант буквально сбит с ног. Его преувеличенное почтение к старикам не слишком помогает делу. У индуистов так принято?

– У порядочных людей так принято, – буркнул Джино.

– Ну, по-моему, это одно и то же, и, признаюсь, несчастные застреленные старики меня самого уже достали. Хожу по домам, разглядываю фотографии внуков, рецепты на аптечных пузырьках, счета за лекарства и прочее, понимаете, вижу родительский дом… Я имею в виду, жизнь убитых и так подходила к концу. Какой смысл их расстреливать? А этот случай хуже всех…

Джино затряс головой:

– Не хуже, чем с Розой Клебер. Я во сне вижу надпись «Бабушкин садик» и блюдо с печеньем, которое она испекла для внучек.

Джимми бросил на него долгий взгляд:

– Думаю, киллер одно утащил.

Магоцци вздернул брови:

– В рапорте не отмечено.

Криминалист пожал плечами:

– Я и не отмечал. Чистое предположение, официально неприемлемое. Никаких фактических свидетельств. Просто бабушка аккуратно разложила печенье на блюде, накрыла пластиковой пленкой, а с одной стороны пленка приподнята, в одном ряду пустое место. По-моему, убив старушку, сукин сын на обратном пути подкрепился печеньем. – Он с усилием выдавил жалкую улыбку. – Понимаете, подобное представление возникает со временем. В данном случае сразу ясно. Бен Шулер все понял, ошалел от страха… Может быть, киллер играл с ним какое-то время, гонялся за стариком, говорил что-то, не знаю. Сложившаяся картина, которая, черт побери, мне надолго запомнится, свидетельствует, что несчастный метался и ползал по спальне.

Джино насупился, усиленно стараясь выкинуть из головы нарисованную Джимми Гриммом картину. При осмотре места происшествия он составляет собственное представление, стараясь все увидеть, отобрать детали, которые, может быть, пригодятся для следствия, и забыть остальные. Если слишком долго представлять себе уползающего от убийцы стонущего перепуганного старика, сам раскиснешь, не сможешь работать. О чем Гримму отлично известно.

– Слушай, что ты рассусоливаешь, как в дешевом слюнявом кино? Хочешь инспектора на парковке разжалобить?

– Вы пока и половины не слышали. – Джимми направился в коридор. – Идите за мной. У входа вычистили, а дальше не успели. Анант хочет, чтоб вы осмотрели место происшествия, прежде чем мы начнем фотографировать, посыпать порошком и собирать вещественные доказательства.

Старые доски поскрипывали под ногами, пока они шли мимо обширной коллекции черно-белых семейных фотографий, снятых как минимум пятьдесят лет назад. Посреди коридора Магоцци и Джино вдруг остановились, оглядываясь на снимки, висевшие позади и впереди.

Джимми посмотрел на них через плечо:

– В чем дело? Надеюсь, ничего не трогаете?

– Угу, стенку трогаем, отпечатки смазываем, – раздраженно буркнул Джино. – Успокойся немножечко, Гримм, ради бога. Что это за фотографии? В жизни не видел ничего подобного. Дичь полная.

Джимми шагнул к ним.

– Можешь мне не рассказывать. Отпечатки одного и того же снимка. Шестьдесят штук. Бред, правда? Старый знакомый убитого… как его?

– Сол Бидерман.

– Правильно. Он еще был здесь, когда я приехал. Так вот, он сказал, это единственная сохранившаяся семейная фотография. Родители Бена Шулера, он сам, его маленькая сестричка. Похоже, каждый год вешал в рамке новый отпечаток.

– Сол не объяснил зачем?

Джимми пожал плечами:

– Все погибли в концлагере, а Бен выжил. То ли чувствовал себя виноватым, то ли устраивал мемориал, кто знает.

Магоцци и Джино мрачно переглянулись.

– Бен Шулер сидел в лагере? – переспросил Магоцци.

– По словам Бидермана. – Джимми Гримм взглянул в глаза детектива. – Считай, уже трое.

Анантананд Рамбахан стоял посреди спальни Бена Шулера, склонив голову, уткнув подбородок в переплетенные пальцы, больше напоминая скорбящего, чем медицинского эксперта. Магоцци остановился в дверях, гадая, не молится ли медицинский эксперт и не допустит ли он непростительную оплошность, прервав индуистский обряд.

Джино не стал миндальничать:

– Эй, доктор, вы в трансе?

Анант оглянулся со скупой улыбкой, не сверкая сегодня зубами.

– Добрый вечер, детектив Ролсет, детектив Магоцци. Нет, детектив Ролсет, я не в трансе. Иначе не услышал бы вас. Просто… – Доктор нахмурил темные густые брови, разжал пальцы, сложил вместе ладони и приложил к груди.

– …стараетесь составить картину?

– Да. Вы абсолютно точно описали задачу, которую я перед собой поставил. Спасибо. – Анант обвел комнату широким жестом. – Будьте добры, пройдите ко мне прямо от двери. Видите, где цвет пола темнее?

Магоцци взглянул на полосу шириной в три фута, где старый лак не выцвел на солнце, не стерся под ногами.

– Здесь ковровая дорожка лежала?

– Совершенно верно. До нашего прихода мистер Гримм забрал ее для исследования, поэтому можно пройти, ознакомиться с этой страшной историей.

Магоцци и Джино осторожно шагали по темной полоске, где раньше лежал коврик. Посреди комнаты остановились, молча огляделись.

Спальня полностью разгромлена, но, к счастью, пахнет главным образом дешевым одеколоном, а не чем-то еще. Стоявшие на комоде пузырьки и флакончики разбиты вдребезги, содержимое вылилось на пол. Тумбочка у кровати перевернута, рядом валяется лампа с треснувшим зеленым стеклянным колпаком. В дальнем углу осколки разбитого телефонного аппарата, выцветшее синее покрывало сорвано с постели.

Среди всего этого хаоса стоят почему-то нетронутые ботинки. Черные, начищенные до блеска, аккуратно расставлены перед креслом с жесткой спинкой, ожидая хозяина.

Джино глубоко вздохнул, глядя на распахнутый настежь платяной шкаф, на груды сдернутой с вешалок одежды, разбросанной по полу.

– Где он? Там?

Анант проследил за его взглядом.

– Был там. Мистер Шулер теперь под кроватью.

Магоцци на секунду зажмурился, воображая испуганного старика, мечущегося из одного места в другое в напрасных поисках укрытия, до конца тщетно пытаясь спасти свою жизнь в тошнотворном человеческом варианте игры в кошки-мышки. А может быть, смирился с судьбой и полез под кровать инстинктивно, как раненый зверь, чтоб по возможности умереть сравнительно достойно, не на глазах у обезумевшего садиста с пистолетом.