Раздувшийся монстр, бывший когда-то Эуганом Тембой, отвел взгляд от тела Верулама Моя и усмехнулся, явно довольный своей работой.

— Воитель, — произнес Темба, выговаривая каждый слог с булькающим придыханием, словно говорил через воду.

— Не смей произносить мой титул, ничтожество.

— Ничтожество? — прошипел Темба, качая головой. — Разве ты не узнал меня?

— Нет, — ответил Хорус. — Ты не Темба, ты порожденный варпом подлец, и я пришел, чтобы убить тебя.

— Ты ошибаешься, Воитель, — рассмеялось чудовище. — Я все тот же Темба. Твой так называемый друг, хотя и покинутый. Я Темба, твой верный последователь, которого ты оставил гнить на этой всеми забытой планете, а сам отправился завоевывать славу.

Хорус подошел к возвышению, на котором стояло капитанское кресло, и снова перевел взгляд с Тембы на тело Верулама Моя. Из страшной раны в боку толчками вытекала кровь, разливаясь по грязному полу капитанского мостика. На горле виднелось пурпурно-черное пятно, и сквозь кровоподтек пробился обломок кости — там был сломан его позвоночник.

— Жаль, что так вышло с Моем, — сказал Темба. — Он был бы отличным неофитом.

— Не произноси его имя, — предостерег его Хорус. — Ты недостоин его называть.

— Если тебя это успокоит, могу сказать, что он до конца оставался верным. Я предлагал ему место рядом со мной и благословение Нург-лет, наполняющего вены некрозом бессмертия, но он отказался. Он чувствовал потребность убить меня, но это было глупо с его стороны. Его верность достойна восхищения, хотя и неуместна.

Хорус, держа перед собой опущенный меч, поставил ногу на первую ступеньку помоста; ненависть к этому существу преобладала над всеми остальными чувствами. Больше всего на свете он жаждал вырвать жизнь из омерзительного существа голыми руками, но здравый смысл предостерегал от поспешных действий: Мой был убит с такой небрежной легкостью, что раньше времени размахивать оружием было бы неразумно.

— Хорус, нам вовсе не обязательно враждовать, — сказал Темба. — Ты даже не представляешь себе всего могущества варпа, дружище. Мы никогда прежде такого не видели. Это восхитительно, можешь мне поверить.

— Это стихийная и неконтролируемая сила, — ответил Хорус, поднимаясь еще на одну ступень. — А потому на нее нельзя положиться.

— Стихийная? Возможно, но не только, — возразил Темба. — Она полна жизни, амбиций и желаний. Ты считаешь варп энергией, которую можно использовать в своих интересах, но ты даже представить себе не можешь скрытых в нем возможностей править, контролировать и властвовать.

— У меня нет таких желаний, — сказал Хорус.

— Ты лжешь, — хихикнул Темба. — Я вижу их в твоих глазах, дружище. В тебе живут великие амбиции. Не бойся их. Поддайся своим тайным желаниям, и мы не будем врагами, мы станем союзниками на пути, который приведет нас к господству над Галактикой.

— Галактика уже имеет правителя, Темба. Это наш Император.

— И где же он? Он метался по космосу, подобно варварским племенам древней Терры, и уничтожал всех, кто не желал подчиняться его воле, а затем оставил тебя собирать обломки. Какой же это лидер? Он такой же тиран, как и все остальные, только под другим именем.

Хорус сделал еще шаг и оказался на помосте; изменник, посмевший порочить имя Императора, был уже почти в пределах досягаемости.

— Подумай об этом, Хорус, — настаивал Темба. — Вся история Галактики доказывает, что события не происходят по чьей-то деспотической воле, они подчиняются судьбе. Эта судьба и есть Хаос.

— Хаос?

— Да! — крикнул Темба. — Еще раз повторяю тебе, друг мой. Хаос — это величайшая сила во Вселенной, и никому ее не преодолеть. Когда первые обезьяны вышибали друг другу мозги обломками костей или взывали к небесам, корчась в агонии ужасных болезней, они питали и взращивали Хаос. Счастливое избавление от напасти или успешная интрига — все это зерно для мельницы душ Хаоса. Пока человек крепнет в испытаниях, крепнет и Хаос.

Хорус уже поднялся на помост и теперь стоял лицом к лицу с человеком, которого когда-то считал своим другом и товарищем в великих начинаниях. Но хотя существо говорило голосом Тембы и в его оплывшем лице проглядывали черты его старого друга, в нем ничего не осталось от некогда прекрасного человека — все поглотил варп.

— Ты должен умереть, — сказал Хорус.

— Нет, благодаря благословению Нург-лет, я никогда не умру, — усмехнулся Темба.

— Это мы сейчас увидим, — фыркнул Хорус и вонзил свой меч в грудь Тембы.

Золотое лезвие легко прошло сквозь рыхлые ткани к самому сердцу предателя.

Хорус выдернул меч, омытый черной кровью и зловонным гноем; распространившийся отвратительный запах был так силен, что даже ему стало трудно дышать. А Темба рассмеялся, ничуть не обеспокоенный смертельным ранением, и поднял свой меч с блестящим лезвием, похожим на узорчатый обсидиан.

Он поднес оружие к посиневшим губам.

— Воитель Хорус, — произнес Темба.

С непостижимой быстротой кончик лезвия метнулся к шее Воителя.

Хорус поспешно поднял оружие, едва успел остановить меч в нескольких сантиметрах от горла и под натиском предателя вынужден был отступить назад. Справившись с изумлением, Хорус схватил меч обеими руками и стал отражать яростные выпады Тембы, следующие один за другим.

Ни в одном поединке ему не приходилось так много внимания уделять обороне. Эуган Темба не числился среди признанных мастеров боя на мечах, и Хорус не мог понять, откуда вдруг возникло такое мастерство. Противники продолжали обмениваться грозными ударами на капитанском мостике, причем Эуган Темба двигался с таким проворством, какое никак не вязалось с его грузной фигурой. Постепенно Хорус стал осознавать, что и ловкость, и боевое искусство не были заслугой Тембы, все это появилось благодаря мечу.

Хорус нагнулся, уклоняясь от удара, грозившего снести ему голову, в тот же момент пробил оборону Тембы и рубанул противника мечом по животу, выплеснув на палубу немало загустевшей крови и требухи. Темное лезвие вражеского клинка метнулось вперед, ударило по наплечнику доспехов и сорвало его, исторгнув при этом целый сноп пурпурных искр.

Возвратным движением меч Тембы нацелился в голову, но Хорус успел отскочить. Окровавленная туша Тембы мгновенно надвинулась на него, так что Воителю пришлось упасть на пол и откатиться. Любой нормальный человек уже десять раз умер бы от таких ран, но, казалось, смертельные удары совершенно не беспокоят Тембу.

Лицо изменника блестело от пота, и его силуэт стал таким же неясным и дрожащим, как у тех циклопов, которых Хорус истребил в центральном переходе корабля. Воитель несколько раз моргнул и что-то заметил в центре чудовищно раздутого тела: едва различимый силуэт кричащего мужчины с прижатыми к ушам ладонями и искаженным от ужаса лицом.

Темба намотал липкие от крови и гноя внутренности на руку и спустился со ступеней капитанского помоста, словно светская дама, подобравшая шлейф в бальном зале Мерики. Хорус видел, как хищно блестит проклятый меч, как подергивается его кончик, словно по собственной воле стремясь пронзить его тело.