Когда 19 ноября 1825 года скончался в Таганроге император Александр I, после кратковременной болезни, толки о том, что государь удалился в неведомый монастырь, тотчас же распространилась в народе; слухи эти ходили и по Москве, о чем свидетельствуют разные современники, как, например, братья Булгаковы и другие. Тогдашним двигателям революционного движения в России, то есть будущим декабристам, распространение такого рода слухов и толков было на руку для поддержания смуты в низших классах народа, и конец двадцатых годов, то есть начало царствования императора Николая I, можно считать временем, когда легендарные сказания не только об Александре I, но и об императрице Елизавете Алексеевне достигали наибольшей интенсивности. Потом, в последующие годы, все это замолкло, и никто больше не интересовался легендой об исчезновении императора Александра I.

В конце 60-х годов, кажется в 1866 году, появился в Петербурге купец из Томска, Хромов, который будто бы привез какие-то бумаги императору Александру II от скончавшегося благочестивого старца Федора Козьмича[3], жившего в доме, принадлежавшем Хромову. Говорили, что у Хромова бумаги взяли, его засадили временно в Петропавловскую крепость, а потом отпустили, разрешив ехать обратно в Томск, но при условии держать язык за зубами. При самой тщательной проверке оказалось, что в списках лиц, когда-либо сидевших в Петропавловской крепости, никакого Хромова не было; что в делах Третьего отделения не осталось никаких следов ни о Хромове, ни о переданных бумагах; наконец, по наведенным справкам у потомков Хромова, ничего подобного не подтвердилось, кроме самого факта поездки его в Петербург. В начале царствования императора Александра III купец Хромов снова был в Петербурге, обращался с прошениями к их величествам и привозил какие-то вещицы, будто бы принадлежавшие старцу Федору Козьмичу, которые передал или переслал императору. Факт приезда Хромова в Петербург верен, подачи прошений — тоже, но о вещах опять выдумано, просто к прошению была приложена фотографическая карточка старца Федора Козьмича.

Наконец, в 1897 и 1898 годах появились в печати четыре тома «Истории царствования императора Александра I» Н. К. Шильдера, где рассказана подробно вся легенда о Федоре Козьмиче и сделаны прозрачные намеки на то, что сам автор вполне допускает невероятную легенду. Привожу для наглядности заключительные слова Н. К. Шильдера в IV томе: «Если бы фантастические догадки и народные предания могли быть основаны на положительных данных и перенесены на реальную почву, то установленная этим путем действительность оставила бы за собою самые смелые поэтические вымыслы; во всяком случае, подобная жизнь могла бы послужить канвой для неподражаемой драмы, с потрясающим эпилогом, основным мотивом которой служило бы искупление. В этом новом образе, созданном народным творчеством, император Александр Павлович, этот «сфинкс, не разгаданный до гроба», без сомнения, представился бы самым трагическим лицом русской истории, и его тернистый жизненный путь устлали бы небывалым загробным апофеозом, осененным лучами святости».

На такого рода заключение к обширному и серьезному труду, каково историческое исследование Шильдера, — комментарии излишни. Я лично коротко знал и глубоко уважал Николая Карловича Шильдера, я убежден в полной чистосердечности его воззрений, но мне всегда казалось непонятным, каким образом в серьезной исторической работе можно увлечься до того, чтобы закончить свой капитальный труд вышеприведенными словами, которые только могут поддерживать сомнения и смущать образованную публику. В подтверждение того, что мое мнение не голословно, укажу на появление целого ряда брошюр и книжонок на тему о сибирском старце, появившихся в период от 1891 по 1901 год, как в России, так и в Сибири. Занявшись с того же времени этим загадочным вопросом, мне пришлось убедиться не раз на местах моих исследований, что может сделать, с одной стороны, полное невежество, а с другой — слепой страх перед какой-то ответственностью. Оказывается, что появление брошюр о сибирском старце Федоре Козьмиче обратило на себя внимание обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева, который навел панику на духовенство, особенно черное, вероятно, вследствие ряда грозных секретных циркуляров. Так, в одном из монастырей, недалеко от Пскова, ко мне явился монах, обещая показать что-то интересное, если я его не выдам обер-прокурору Синода. Что же оказалось? У него хранился портрет Федора Козьмича, во весь рост, масляными красками, точная копия известной фотографии, и этот портрет был спрятан в каком-то чулане! Другой раз один из архиереев в Новгороде мне лично рассказал некоторые эпизоды из своей жизни, в связи с легендой о старце, но просил меня его не выдавать во избежание неприятностей с высшим своим начальством. Архиерей этот впоследствии скончался в сане митрополита.

Мне помогал в моих исследованиях по вопросу о Федоре Козьмиче один молодой человек, Николай Аполлонович Лашков, бывший чиновник особых поручений при новгородском губернаторе, графе Медеме. Лашкова я дважды посылал на мои средства в Сибирь, где на местах он сделал самые подробные справки и составил весьма интересный доклад обо всех сказаниях, толках, рассказах, анекдотах о старце Федоре Козьмиче, слышанных им во время его путешествия. Кроме того, Лашков посетил по моему поручению массу монастырей в различных местностях России для выяснения того же вопроса. Им было встречено немало затруднений, и главным образом от духовенства, которое не то не доверяло его полномочиям, мною данным, не то опасалось для себя неприятностей при осмотрах им разнородных архивов, особенно монастырских.

Что же известно до сих пор о старце Федоре Козьмиче? Что достоверно? Что нужно отбросить в область легенд?

Старец появился в Сибири в 1837 году, жил в различных местах[4], ведя всюду отшельническую жизнь, пользуясь всеобщим уважением окрестного населения и никому не обнаруживая своей личности. Его не раз навещали духовные лица, местные архиереи и случайные путешественники, особенно после его окончательного переселения в Томск.

В 1859 году, по приглашению томского купца Семена Феофановича Хромова, старец Федор Козьмич перебрался к нему на жительство, имея отдельную, скромную келью, где он и скончался 20 января 1864 года, в глубокой старости. В ограде Томского Алексеевского монастыря была видна еще недавно могила старца, совсем скромная, с обыкновенным крестом, на котором сделана следующая надпись: «Здесь погребено тело Великаго Благословеннаго старца, Федора Козьмича, скончавшагося в Томске 20 января 1864 года». Могила пользуется большим почетом у набожных слоев общества города Томска, она также уже многие годы посещается и путешественниками. Из известных лиц могилу эту посетили ныне благополучно царствующий государь, будучи еще наследником, во время своей поездки по Сибири, а раньше этого великий князь Алексей Александрович и член Государственного совета Галкин-Враской, который возобновил могилу старца, устроив на ней род часовни.