И тут он сказал:

– У вас дизель кончился, я смотрел. Заправил вас под завязку. Инга в следующий раз приедет – расплатится.

– Ты починил наш корабль? – удивился Матс. – Сам? – И он восхищённо уставился на Энеса.

– Ты что, плохо слышал? – сказала Диляра. – Это была моя деталька, давай сюда!

Потом они достали из морозилки пакеты, запихали их обратно в промокшие сумки и погрузились в лодку. Марта села сзади, на гребную скамью, и почувствовала, как снова заколотилось сердце. Но мотор работал. Можно не бояться.

– Ну давай, пока! – попрощался Энес, отвязав «Грозу морей» и протягивая тросик Миккелю. – Ещё увидимся!

На воде пошло движение, первые яхты потянулись обратно в море, и на этот раз у неё гораздо лучше получилось отплыть задом наперёд от причала… Мотор ровно тарахтел и успокаивал.

– Между прочим, меня зовут Марта! – крикнула Марта сквозь рокот, направляя лодку к фарватеру. Но Энес уже открывал дверь «Кают-компании».

Подплывая, дети издалека увидели, что у мостков их поджидает бабушка. Она стояла всё ещё скрючившись, но, может быть, чуть прямее, чем утром. И так же, как утром, она обмотала поясницу шерстяным пледом.

Бабушка не помогала внукам пришвартоваться. Так Марта поняла, что спина до сих пор болит и что бабушка не может нагибаться.

– Ну наконец-то! Если честно, я уже потихоньку начала волноваться! – приветствовала она их, когда дети выбрались на мостки и выгрузили все сумки. – Вы почему плыли с той стороны, на кой чёрт вам сдался Штурманский остров? Мы же только вчера были у Айлин!

Они пошли в дом, и по дороге Марта рассказывала, что случилось, а Миккель с Матсом всю дорогу перебивали, а потом бабушка разглядывала Марту в чересчур длинных штанах и Матса в розовой кофте.

– Да, то ещё приключение! – наконец сказала она. – Кажется, мне надо извиниться перед вами. Как я могла забыть, что там дизеля осталось кот наплакал?! Нельзя же быть такой растяпой! А всё прострел, будь он неладен! – Бабушка дошла до стола и оперлась на него. – Если бы с вами что-нибудь стряслось, я бы никогда себе не простила!

– Да, тётя бабушка, глупая ты у нас! – развёл ручонками Матс. – Но маме я не скажу. А то тебе будет головомойка.

– И в этот раз совершенно заслуженная, – ответила бабушка, качая головой. На ней всё ещё лица не было от потрясения, чего могла ей стоить простая забывчивость. – Кстати, наши вчерашние хулиганы стащили не только исландского пёсика. Резиновые сапоги у меня тоже пропали! – И бабушка посмотрела на свои кеды, которые промокли насквозь. – Как раз сегодня они бы мне пригодились…

Миккель в ужасе сморщился и уставился в пол.

– Ба, они не крали, – пробубнил он, – это не хулиганы! Это я, я был тоже растяпа! Я их надевал, когда ходил за яйцами. А потом забыл.

– В курятнике? – удивилась бабушка. Тем временем она уже разбирала сумки. – Так, скажите на милость, что вы тут накупили? Картошка фри? Я думала, картошка у вас уже вот где сидит!

– Это не картошка, это фри, скажу на милость! – объяснил Матс. – Картошка круглая, а здесь смотри – квадратные палочки!

– Да разве я против, – вздохнула бабушка. – А сапоги ты потом поставишь на место, Миккель?

– Сейчас я за ними схожу! – отозвался он.

– Я за компанию! – прибавила Марта. – Схожу к забору, попробую набрать папе. Ужин я потом приготовлю!

Бабушка улыбнулась.

– Конечно, иди на здоровье, – сказала она. – Звони. Нам тоже хочется знать, как дела у мамы.

– Передать от тебя привет? – уточнила Марта, но бабушка её, наверное, не слышала. Во всяком случае, она не ответила.

– А Матс пока побудет со мной, да, молодой человек? Ну и хорошо, один дельный помощник – мне больше и не надо.

– Да, больше не надо! – согласился Матс. – Я дельный помощник. Мы с Пятницей.

На улице в щёлочку в облаках проглядывало вечернее солнце, а от травы после дневного ливня поднимался туман. Высоко над головами детей пролетела стая скворцов, высматривая деревце вишни, чтобы его обклевать, а Марта выискивала глазами двух своих оленят. Но они, наверное, придут попозже.

– Птицы летают высоко – значит, завтра будет хорошая погода, – сказала Марта. Мама однажды ей объясняла. – Миккель, а чего ты идёшь со мной к забору? Я думала, ты в курятник за сапогами?

Миккель покачал головой.

– Марта, они вообще не в курятнике! – прошептал он. – Я же ходил к соседу, который резчик! Я их там снял. А потом он выпроводил меня домой, потому что у него были дела, и я их там забыл. Чур не ябедничать!

– Ни за что, – покачала головой Марта. – А у этого резчика может быть вайфай? Как ты думаешь, он разрешит попользоваться у него Интернетом?

Миккель задумался.

– Он вроде хороший, – рассудил он.

Так и решили.

Высокая просторная терраса стояла опять нараспашку, а где-то в глубине выла электропила.

– Какие классные! – заулыбалась Марта, разглядывая зверей, расставленных повсюду на полках. Она, конечно, уже сто пятьдесят лет не играла в такие игрушки и была не уверена, что они понравились бы малышам – похоже, дети больше любят пластмассовые фигурки, – но они так здорово стояли группками: вот стадо слонов, а вот свинья с поросятами, вот олени в деревянном лесу – ёлки были вырезаны точь-в-точь как на детских рисунках. Марте пришло в голову, что эти фигурки понравились бы и взрослым.

– Вы это сами всё вырезали?

Пока она разглядывала животных, вой пилы затих и к ним вышел худощавый старик в белом фартуке, с ног до головы обсыпанный опилочной мукой.

– А, это ты, привет! – обратился он к Миккелю, не отвечая на вопрос Марты. – Подружку привёл?

– Сестру! – поправил Миккель. – Она хотела узнать, можно ли зайти в ваш Интернет. У вас есть вайфай?

Мужчина коротко рассмеялся.

– А у Инги там нету, да? – спросил он. – Живёт как отшельник. Сейчас напишу пароль.

Вот теперь Марта могла спокойно писать сообщения и рассылать фотографии сколько душе угодно. Первым делом она записала голосовое сообщение маме и послала на папин номер: рассказала ей про двух оленят, про то, что она научилась сама править лодкой и что читает сейчас книгу, которую мама тоже раньше читала, и с большим удовольствием! Рассказала про бабушкин прострел, про Ханнеса и узкие лодочные причалы – не рассказала только про грозу и заглохший мотор. Пусть мама не беспокоится. «Я тебя люблю!» – сказала она в конце.