— Сколько можно! — продолжил Сергей Иванович. — И без нас дети не пропадут.

— Хорошо, — сказала Маша, — давай одевайся. Сегодня не холодно, можно пойти в куртке.

— Понятно, — усмехнулся Сергей Иванович, — розыгрыш не удался.

* * *

На сей раз они почти не волновались, когда волшебные способности пропали. Им даже не потребовался визит птёрка и охли, чтобы вспомнить о Косом переулке. Собственно, они о нем теперь никогда не забывали.

Сергей Иванович подошел к окну и посмотрел на улицу. Вспомнил пейзаж столетней давности — память у него была молодая, цепкая. Попытался сравнить. И решил, что раньше, конечно, было мило и уютно, но теперь все-таки лучше.

До Косого переулка шли пешком, как и тогда, век назад. Почти не разговаривали, только иногда касались друг друга пальцами и улыбались. Рассматривали прохожих. Маша, видимо, тоже вспомнила, как оно все было в 1911 году.

— А лучше стало, — сказала она, — помнишь гимназистов?

И кивнула на компанию школьников. Они совсем не были похожи на застегнутых на все пуговицы «гимназеров» — одеты во что-то яркое, говорят громко и уверенно, смеются…

— Помнишь, — улыбнулся Морозов, — мы думали, что будет, если букву «ять» отменить? На пользу пошло, оказывается!

— А шляпок теперь вовсе не носят, — почему-то грустно произнесла Маша.

Сергей Иванович не сразу понял, к чему это, потом вспомнил — Маша в тот вечер шла и пыталась представить, какие поля будут у шляпок будущих модниц.

— И Сергиевского собора уже давно нет. Жаль. Красивый был собор, — продолжала Маша, — помнишь, мы думали, он будет стоять вечно?

— Ну, мы тогда много еще не знали. Ни про революцию, ни про войны.

Морозов шел и присматривался к людям. Не только дети — все люди стали за сто лет ярче и смелее.

— А счастливее они стали? — подумал вслух Морозов.

Маша не переспросила, поняла, про что он.

— Конечно! Ведь к каждому из них в детстве приходил Дед Мороз. И они знали — что бы ни случилось, а Дед Мороз не подведет.

— Убедила, — усмехнулся в бороду Сергей Иванович, — пройдемся по переулку!

Они уже почти пришли, осталось только завернуть за угол. Морозовы невольно прибавили шагу, завернули…

— Как же так? — Маша с надеждой смотрела на мужа. — Как же мы пройдем?

Косой переулок представлял собой печальное зрелище — все перекопано, то есть вместо переулка — один огромный котлован, тщательно огороженный со всех сторон забором.

— Что это? — потрясенно спросила Маша.

— Авария. Коммуникации меняют, — раздался голос за спиной. — За день раскопали, теперь месяц зарывать будут.

Пожилая женщина, сказавшая это, подождала реакции, не дождалась, покачала головой и прошла мимо.

Сергей Иванович и Маша были погружены в изучение неожиданного препятствия.

— Так, через забор мы перелезем, это легко, — сказал Морозов. — Будем сидеть в яме. Какая разница: сидеть в переулке или ходить по переулку?

Он внимательно осмотрел празднично одетую жену.

— Бегом домой переодеваться!

И они побежали. Решили поймать такси, проехали два квартала, застряли в дикой пробке, вылезли из машины и побежали дальше. Ворвались в квартиру — натянули джинсы, старые сапоги, теплые куртки — рванули назад. Обратно повезло — кусок дороги удалось проехать на машине, только от Литейного опять бежали, нервно поглядывая на небо. Пришла туча?

Тучи не было, ходили по горизонту облака, но совершенно не снежные. И вообще, погода была не предновогодняя — слишком тепло, а с утра вообще шел дождь.

Маша прилипла к забору и сказала:

— Увидим тучу — полезем в яму.

Прошел час, тучи не было.

Маша с Сергеем Ивановичем вышли к Неве, чтобы лучше было видно небо, и увидели, что далеко за городом сверкают зарницы.

— Гроза в декабре? — изумился Сергей Иванович. — Совсем с климатом стало плохо!

— Да, все плохо. И не только с климатом! — Птёрк, как всегда, возник неожиданно.

На этот раз он появился на плече у Маши.

— Это не гроза, это наша туча. Сегодня на Невском какой-то детско-спортивный праздник. Был приказ обеспечить хорошую погоду.

— И?

— Расстреляли нашу тучу.

Птёрк произнес это таким тоном, словно хотел сказать: «Расстреляли всю нашу семью». Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.

Морозовы стояли молча минут пять, пытаясь осознать…

Получалось плохо. Первым ожил Сергей Иванович.

— Снег где-нибудь прошел?

— Нет, рассеялся.

— То есть ни на кого не попало?

— Пару птиц зацепило. Но толку от них никакого.

— И что теперь будет?

— Будем ждать еще 50 лет, — Птёрк сидел, печально свесив лапки, но пытался бодриться.

— А дети? — взревел Дед Мороз.

— А мы? — воскликнула Маша, — мы ведь можем и не дождаться! Обычные люди не живут по 100 лет!

Морозовы просидели в переулке до поздней ночи. Маша то плакала, то начинала надеяться на лучшее; Сергей Иванович курил, первый раз со времен Первой мировой войны. Птёрк встречал своих сородичей.

Если бы люди могли их видеть, то увидели б тысячи, тысячи печальных рожиц птёрков и охлей, толпой стоящих вокруг своего Деда Мороза.

Надежда погасла после того, как пробило полночь.

— Пошли домой, — внезапно хриплым голосом сказал Сергей Иванович, — нечего здесь мерзнуть.

— И что мы будем делать? — спросила Маша.

— Бороться! Эй, печальное царство, вы с нами? Вам же вроде нельзя показываться обычным людям…

— Нельзя, но мы с тобой. Мы без тебя не можем! А вдруг ты что-нибудь придумаешь, а?

Придя домой, Сергей Иванович сбросил только куртку и сапоги и уселся за компьютер.

— Ну что, — сказал он преувеличенно бодрым голосом, — в нашем распоряжении новые технологии. Еще 50 лет назад то, что случилось, было бы катастрофой, а сегодня…

Морозов наткнулся взглядом на толпу птёрков и охлей, которые слушали его лекцию, открыв рот. Маленькая охля в первом ряду даже записывала что-то в крохотный блокнотик.

Сергей Иванович споткнулся на полуслове, засмеялся и продолжил уже нормальным тоном:

— Помогать будете?

— А то!

— Тогда за работу!