Он заскрипел зубами. «Пожелать вас»… Впору завыть от терзающей душу боли! Разве можно было ожидать, что этот поцелуй потрясет Рейчел так же, как и его самого? Впрочем, какая разница. Что меняет ее желание?

– Послушайте, а может быть, вы женаты? – спросила она, чуть запнувшись на последнем слове. – Наверное, в этом все дело! Когда вы перестанете притворяться бригадиром, то, должно быть, отправитесь к жене?

Дрейк посмотрел ей в глаза и чуть не солгал – так хотелось на ходу сочинить себе милую, любящую женушку. Сделай он это, разговор закончился бы немедленно, но – вот штука – не мог он смотреть в эти чистые глаза и лгать, сознавая притом, как трудно ей было задать такой вопрос.

Рейчел выжидательно смотрела на него, и Дрейк сказал правду:

– Я действительно был женат, но она подала на развод сразу после моего ареста.

Она вздрогнула, как от боли, совсем переменившись в лице от жалости и сострадания. Уж лучше бы злилась! Ах, дьявол, вот так годами копишь в себе обиды, прячешь от всех больные места, а потом является такая Рейчел… Как ей удается вытащить на свет божий все то, что ему самому казалось давно похороненным? Нечего ей о нем заботиться, незачем жалеть, черт бы ее побрал!

Она медленно покачала головой.

– Как же ваша жена… Как вообще женщина может бросить мужа, когда ему так плохо?!

«В самом деле, как? – подумал Дрейк, по-прежнему глядя в глаза Рейчел. – И почему у одних главное достояние – большой бюст, а у других – большое, как у Рейчел, сердце? Почему то, от чего Анджела с отвращением отшатнулась, в Рейчел пробуждает желание утешить и пожалеть? И почему у Рейчел такие чудесные, лучистые глаза – совсем как граненый хрусталь? – подумал он еще, теряясь в этой ласковой, теплой синеве. – Почему, откуда у нее такие глаза, в которых можно утонуть?»

– Анджела жила со мной, потому что я быстро продвигался по службе и меня, как говорится, «ждало большое будущее», – услышал он собственный голос. Дрейк не знал, зачем он это говорит, просто вдруг обнаружил, что ему легко и не больно рассказывать Рейчел об Анджеле. – Я думаю, она рассчитывала однажды стать женой «большой шишки», тем более по всему было похоже, что я пробьюсь на самый верх.

Иногда он сам не мог поверить, что все это было на самом деле. Когда девочка с глазами, как звездочки, вчерашняя школьница из Флориды, превратилась в жадную до чинов офицерскую супругу? Его ли отец внушил ей эту жадность или она всегда дремала в Анджеле и просто однажды проснулась?

– Она была разочарована, когда вас арестовали? – ровным голосом произнесла Рейчел.

Дрейк тяжело вздохнул.

– Разочарована – это не то слово. Впрочем, я еще раньше разрушил ее мечты, когда вышел в отставку и занялся бизнесом. Арест стал последней каплей.

Рейчел совсем ушла в себя. Она сидела выпрямившись, плотно сжав губы, будто ее мучила невыносимая боль и она старалась не застонать. Синие глаза влажно поблескивали. Почему? Из-за него? Из-за его страданий? От одной мысли об этом ему стало совсем тошно.

Что толку рыться в этом мусоре, скопившемся на дне души за всю жизнь? Анджеле было наплевать, что работа в разведке уже начала разрушать его мозг, что он хочет попробовать заняться созиданием, а не разрушением, что ему опротивело ломать мир вместо того, чтобы строить его. Куда там! Она только твердила, что в полку он самый молодой капитан и может добиться чего угодно, что теперь она будет «оторвана от общества». Дрейк фыркнул. Да уж, на военное «общество» она только что не молилась!

– А ваши родители? – донесся до него словно откуда-то издалека мягкий голос Рейчел.

Дрейк вспомнил побелевшее лицо отца, и боль опять тугой удавкой захлестнула горло. В ту же секунду глаза Рейчел наполнились слезами, будто его боль отозвалась и в ней. Она прямо излучала сочувствие, и ему захотелось поделиться с нею своими обидами, рассказать ей то, чего не рассказывал никогда, никому…

– Мать умерла от рака, когда я был еще ребенком. Но я не сомневаюсь: она была бы на моей стороне в любом случае, такой уж мама была человек. А вот отец… – Он стиснул зубы, помолчал. – Отец поступил примерно так же, как Анджела. Он…

Вдруг на столе перед ним появилась тарелка с сандвичем, Дрейк невольно перевел взгляд на нее и осекся на полуслове. Проклятье! Ведь предупреждал он себя: не смотри на нее. Делай что хочешь, говори что взбредет в голову, только не смотри!

Длинно выругавшись, он стукнул по столику обоими кулаками.

– Вы опять принялись за свое? Опять начали вытягивать из меня то, до чего вам не должно быть никакого дела? Я уже говорил вам: никогда не смотрите на меня так! Вы обещали, что не будете. Вы…

– Я не обещала, – еле слышно возразила Рейчел.

Бороться с собой он не мог и, несмотря на все свое бешенство, все-таки взглянул на нее – искоса, только одним глазком. Зря беспокоился: ее глаза были устремлены на стоявшую перед нею тарелку, но, кажется, ничего не видели. А когда она взяла нож, чтобы разрезать пополам сандвич, у нее так тряслись руки, что она выронила нож и вздрогнула, когда он с громким стуком упал на пол.

«Ну что, небось несладко выворачивать наизнанку чужие мозги?» – злорадно подумал Дрейк.

– Вы, надеюсь, сможете добраться до конторы сами. – Он оттолкнул от себя тарелку и встал из-за стола. – Эта дрянь мне в горло не полезет. Я возвращаюсь на стройку.

– Подождите! – тихо попросила Рейчел. – Пожалуйста, подождите…

Он замер на месте, неестественно выпрямившись, глядя мимо. Теперь, когда полдень уже миновал, в зале остались только они с Рейчел да пара стариков у стойки.

– Простите меня. – От этого мягкого голоса все внутри у Дрейка сжималось в тугой комок. – Мне не стоило делать этого, зная, как вам будет неприятно. Но я отчаялась понять, почему вы поцеловали меня, и еще…

– Отчаялись? – грубо перебил он. – И все из-за одного поцелуя? Я подозревал, что у библиотекарш проблемы с сексом, но никогда не думал, что дело настолько плохо.

Рейчел стала мертвенно-бледной, и он сразу пожалел, что не может взять свои слова обратно. Да что с ним такое? Сначала накинулся на бедняжку, как Казанова на невинную простушку, а когда она пустила в ход свое единственное средство защиты, оскорбил за то, что посмела защищаться.

Она тоже встала и сбивчиво пробормотала:

– Мне… мне пора обратно в контору.

– Ах, дьявол! – промычал Дрейк, кладя руку ей на плечо. – Кажется, мне снова придется просить прощение. Я сказал вам гадость, и теперь мне очень стыдно.

Рейчел стряхнула его руку.

– Нет, это я… Я все неправильно поняла, и я… – Она громко всхлипнула, не сумев сдержаться.

– Рейчел, – прошептал он. – Я не буду притворяться, будто не хочу вас. Да, тот поцелуй… и на меня подействовал. Но вы должны понимать, что любые нерабочие отношения между нами поставят под угрозу всю операцию.