— Знаешь, по-моему, ты должна только радоваться. В этом платье тебе можно сто лет дать. Я принесу что-нибудь из своих шмоток.

— Своих?!

— Да. Что ты так испугалась? — обиженно спросила Лила.

— На тебе твои вещи выглядят потрясающе, — принялась оправдываться Элизабет, — но ты же знаешь, наши вкусы не совпадают.

— Я принесу самые немодные тряпки.

— Большое спасибо.

— Ну вот, цель достигнута. По крайней мере я заставила тебя улыбнуться. Выпей что-нибудь для расслабления, а я сейчас приеду.

Элизабет разрешила детям испечь печенье из готового теста — только вырезать формочкой и положить в духовку, — а сама отправилась наверх принять ванну. Для нее этот способ расслабиться был предпочтительнее, чем тот, что предложила Лила. Полулежа в ванне, она дописала эпизод с пиратом, придуманный днем в салоне красоты. Пусть избито и банально, зато занимательно. Если даже для публикации не подойдет, Лила получит удовольствие. Сестра оказала ей услугу, теперь очередь Элизабет.

Запах горелого печенья достиг Элизабет, едва она открыла дверь ванной. С исписанными листами в руке она бегом сбежала по лестнице, чтобы спасти остатки печенья. Мэган и Мэтт, увлеченные фильмом, забыли включить таймер духовки. Пока все трое разгоняли дым, приехала Лила.

— Наконец-то классная прическа! — воскликнула она.

Дети дружно рассмеялись, Элизабет закатила глаза.

— Что я сказала смешного? — с недоумением спросила Лила.

— Да ничего, — быстро ответила Элизабет и, схватив сестру за руку, потащила ее наверх. — Давай посмотрим, что за наряды ты мне притащила!

Сестры были похожи и цветом волос, и цветом лица. Разницу трудно было заметить не приглядываясь, но, странное дело, яркие цвета, которые как нельзя лучше подходили Лиле, делали Элизабет бледной. Она терялась на ярком фоне — ей действительно нужны были полутона. Из всех принесенных сестрой нарядов она выбрала костюм из длинной юбки и жакета с длинным полупрозрачным шарфом. Весьма приличный костюм: нарядный и в меру соблазнительный. Оттенок розового был чуть ярче, чем выбрала бы для себя Элизабет, но, надо признаться, он ей шел.

Элизабет придирчиво осмотрела себя в зеркале.

— К нему подойдут серые туфли, которые я собиралась надеть. Кроме того, особо выбирать не из чего. Адам будет здесь через пятнадцать минут, — сказала она, сверившись с часами на трюмо. — Кстати, где няня? Она сказала, что приедет к семи.

— Я посмотрю внизу, — предложила Лила. — Возможно, дети уже впустили ее в дом.

Элизабет завершила туалет и, напоследок торопливо взглянув в зеркало, выключила в спальне свет и спустилась вниз. Из кухни доносились голоса. Когда раздался звонок, она пошла открывать, довольная представившейся возможностью самой встретить гостя. Дети могли сморозить какую-нибудь глупость, и ей потом придется краснеть, а тот факт, что она строго наказала им вести себя наилучшим образом, ничего не менял.

С доброжелательной улыбкой Элизабет распахнула перед гостем дверь и едва не потеряла дар речи.

— Что… Что вы тут делаете? — едва смогла выдавить она, не думая о том, насколько бестактно прозвучал вопрос.

Тед стоял на пороге с букетом роз в нарядной упаковке. Глядя на него, никому и в голову не могло бы прийти, что всего несколько дней назад он лежал больной. Вид его говорил сам за себя: воплощение здоровья и силы. Улыбка хозяйки дома, искренняя и доброжелательная, контрастировала со словами «приветствия», и Тед, видимо, предпочел поверить улыбке, а не словам.

— Я пришел, чтобы поблагодарить вас.

— Ах это… Не стоит благодарности.

Повисла неловкая пауза. Во время их последней встречи Элизабет испытывала одновременно желание и смущение, а на Теде не было ничего, кроме простыни. Оба прекрасно помнили об этом, как и о прощальных словах насчет продолжения сна.

— Можно мне войти?

— Конечно.

Перед тем как закрыть входную дверь, Элизабет озабоченно осмотрела улицу. Ни с той ни с другой стороны не было видно приближающейся машины.

— Дети будут рады с вами повидаться.

— Я здесь не для того, чтобы повидаться с вашими детьми, Элизабет.

Смысл его слов был очевиден. Если бы она недопоняла слова, то взгляд его — голодный мужской взгляд — говорил яснее слов.

— Розы великолепны, — сказала Элизабет. — Они для меня?

Наконец он догадался протянуть ей букет.

— Не знал, понравятся ли вам розы.

— Я обожаю их.

— Их цвет такой нежный и волнующий. Он напомнил мне о вас.

Элизабет смущенно спрятала лицо в бутонах, вдохнув нежный тонкий аромат. Слегка развернувшиеся края лепестков были словно оторочены розовым, так, будто зарумянились от поцелуев.

— Спасибо, Тед.

Элизабет подняла голову и увидела, что Тед смотрит на нее удивленно.

— Почему при полном параде? Вы куда-то уходите?

— Да, я…

— Тед!

— Тед!

Мэган и Мэтт уже летели из кухни в столовую. За ними шла Лила. Глаза ее округлились при виде сестры, беседующей с Тедом. Элизабет, несколько смущаясь, представила Лилу и Рэндольфа друг другу, в то время как дети наперебой старались привлечь к себе внимание обожаемого соседа.

— Так приятно с вами познакомиться, — проворковала Лила. — О, вы принесли розы! Как мило!..

Украдкой Лила бросила вопросительный взгляд в сторону сестры.

— Я… Тед был болен. Он заскочил, чтобы поблагодарить меня за…

— За то, что она зашла меня проведать.

— Да, и еще она не велела нам идти с ней, потому что мы могли подхватить грипп.

— Но она мама, и потому не может заразиться гриппом, и потому зашла…

— Одна, без нас…

— Он был в постели…

— И она приготовила ему поесть…

— И он выздоровел.

Объяснения детей при всей их подробности оставляли достаточно простора для извращенного воображения Лилы. Бросив на сестру подозрительно оценивающий взгляд, она сказала:

— В тихом омуте черти водятся.

Элизабет готова была сквозь землю провалиться.

Но поскольку этого не произошло, ей ничего не оставалось, как направиться в сторону кухни.

— Надо налить воды для цветов, прошу меня извинить.

— Ах да, Лиззи, у тебя проблема.

— Еще проблема?

— Самая существенная. Няня не придет.

— Что?

— Мне неприятно тебе об этом говорить, но ее младший брат только что подъехал на велосипеде, чтобы сказать: она заболела гриппом.