«Туда, где нас никто не найдет. Где нет ни сифа… ни вапр…»

Ладонь к ладони их руки сплелись пальцами.

«Где это не имеет значения. Где мы просто сможем быть… едины».

Амри охнул, когда его выбросило из сновидения. Он зажмурил глаза, защищая их от песка и ветра, но шквалистый ветер стал слабее. Амри показалось, будто шторм утих, и он открыл глаза.

Штормовые ветра по-прежнему разъяренно неистовствовали, вот только руки Амри теперь двигались так, словно он мог предвидеть движение ветра: поднимались и опускались, и Амри порхал в потоках так же легко, как если бы он скользил вниз по реке.

Они летели. Амри с Таврой летели – то поднимаясь, то подныривая, – неслись вдоль невидимых потоков легкие, как юнамот, и неистовые, как вапранская воительница. Он почти не ощущал вонзившиеся в его кожу ножки Тавры, не чувствовал ее управления и нашептывания его телу, как двигаться, как видеть ветер словно самый обычный рельеф.

– Вот он!

Кристалл-скиммер выпрыгнул из песка прямо под ними. Руки Амри сложились, и они нырнули… затем Тавра расправила их скиф-парусные крылья, вдруг накренилась и перескочила на тягу от оперения скиммера. Амри увидел Онику, безвольно свисающую из пасти скиммера.

– Нет!

Исчезла захлестнувшая его тело сила намерения, прихватив с собой мудрость полета. Амри вцепился в шкуру скиммера рядом с гривой; едва он за нее ухватился, как песчаным ветром с него сорвало крылья.

– Тавра, сосредоточься! – взревел он. Переставляя руки, он полез по гриве скиммера к его пасти. Оника была без сознания; одна ее рука была сильно обезображена, по избитым миллионами песчинок лицу и телу струились ручейки крови. Скиммер бросился вниз, и Амри зарылся лицом в его гриву и от удара о песок чуть не выпустил хватку, а когда они вынырнули, жадно схватил ртом воздух. Он уцепился за Онику и вытащил ее из пасти скиммера. Крепко обняв ее и надеясь на лучшее, Амри оттолкнулся от скиммера, который уже снова приближался к песку.

С пронзительной болью в костях они перекатывались по песку, пока не остановились. Буря ревела над ними и вокруг них, вздымая песчаные гейзеры всюду, где в паническом ужасе неуправляемо бесновались скиммеры. Амри держал Онику в руках, не понимая в царящем вокруг хаосе, дышит ли она вообще.

Он встал и отчаянно поискал взглядом скиф Перисса, но тщетно. Вокруг были лишь золото с чернотой, буря и гул с оглушительными завываниями скиммеров. С трудом передвигаясь и таща за собой Онику, он пошел – неважно в каком направлении, лишь бы куда-то уйти. Песок жег ему глаза, окутывал голени, колени. Амри попытался прислушаться к нему, но голосов оказалось слишком много. Миллионы пронзительно кричащих песчаных кристаллов – и почва двигалась словно вода, – пели на языке, которого он не понимал.

Почва под ним вздрогнула, и он обернулся: прямо под ним поднимался скиммер. Вопль Амри заглох, когда черная пасть чудовища поглотила их целиком.

Амри очнулся, плавая в безмятежной тьме, и подумал, не умер ли он.

Он увидел свет огней. Маленьких золотистых огоньков, поблескивающих в стеклянных, подвешенных на веревках банках. Дусанские веревки, сообразил он и сел. Почва под ним была мягкой и влажной и от прикосновения слегка подвижной. Воздух был влажным и пах рыбой и пылью, и издалека доносились стоны.

Первым он увидел Перисса, который сказал:

– Ну, значит, живой.

– У тебя получилось!

Амри охнул, когда Найя обняла его. Тело болело, словно было одним большим синяком, но в объятиях девушки-дренчена боль быстро унялась, словно Найя воспользовалась своей целительной влийайа. Рядом с ним, по самый подборок завернутая в плащи и одеяла, лежала Оника. Тавра, уцепившись за ее локон, свисала как серьга.

– О нет… она что…

Ему внезапно вспомнилось видение, показанное ему Таврой, когда та с ним сновиделась: воспоминание об Онике и Таэ на разорванном штормом суденышке, о том, как бесстрашная и сильная Тавра спасла их.

Найя покачала головой, и у него отлегло на сердце.

– Она в порядке. Отдыхает. Скиммер ее покалечил, но я смогла исцелить ее… Амри, ты просто чудо. Песчаный мастер Эримон сказал, что никогда не видел ничего подобного!

– Какой еще песчаный мастер?

Она показала на дусана, который был выше Перисса, но обладал знакомыми чертами лица и татуировками и наблюдал, стоя неподалеку. Остальные дусаны, столпившись у стены, поглядывали с любопытством, но не вмешивались. Амри потер глаза и попытался встать. Эримон отделился от компании дусанов, где стоял Перисса, чтобы пойти навстречу Амри. Он похлопал Амри по плечу:

– Рад, что ты выжил, мой друг, – произнес он. – Я видел, что ты вытворял в шторме. Было бы печально потерять такого смельчака. Где ты научился летать?

– Это длинная история. – Амри покраснел и высвободился из-под руки Эримона. – Где мы находимся?

– Таппа. – Найя широко улыбнулась.

– Что такое Таппа?

По слегка блестящим, вязковатым стенам комнаты прокатился глубокий клокочущий вздох, и у Амри возникло дурное предчувствие. Пол под его ногами зашевелился, и Эримон хмыкнул.

– Таппа – не «что», а «кто». Пойдем покажу.

Найя и Амри проследовали за Эримоном к ряду высоких узких окон в передней части комнаты. Живой комнаты, как понял Амри, разглядывая скользкую поверхность, вздымающуюся рыбными ресничными волосками, которых было все больше, чем ближе они подходили к выходу. Выходные отверстия, подобно грибам, были снабжены губчатыми воротничками. К внутренней стене помещения была прикреплена веревочная сеть, которая была проброшена через выходное отверстие и выходила на корпус судна – внешнюю часть Таппы.

Взявшись за сеть, Амри вслед за Эримоном полез на открытый воздух. По снастям они взобрались на платформу, закрепленную на широкой спине Таппы. Еще один дусан управлял снастями, а другой, расположившись у носа Таппы, управлял движением длинной палкой, которой бережно подкреплял выкрикиваемые приказы.

Таппа, кристалл-скиммер, плыла в тянущемся из песка невыносимом пекле, словно лист по реке. Шторм был позади них: перекатывался по пустыне, словно стадо огромных черных чудовищ. Половина неба была светлой, а другая – темной, и, как ни мчала Таппа к красным горам, казалось, будто шторм их нагонял.

Эримон посмотрел на стену из бури и поморщился.

– Наш клан поделен на двенадцать групп – ксериксы, каждой управляет песчаный мастер. Мы редко собираемся вместе, но нас созвала модра Ситхи. Мы с моим ксериксом направлялись к Благоключу, когда нас настиг шторм: из песка поднялся его хвост и отсек нас от одной из стай… скиммеры испугались и разделились. Те, которых поглотил шторм, должно быть, увидели что-то под песком, потому что они сошли с ума. – Он внимательно посмотрел на Найю, затем на Амри. – Но если это ваш друг-спритон разослал видение на розовых лепестках, то, полагаю, вам уже об этом известно.