глядя на потерпевших. Отсюда, из темной комнаты, казалось, что все они находятся в ярко-желтом аквариуме.

— Получается, этот парень опять всех сделал? — продолжал Шизик трещать громким шепотом.

— Почему обязательно парень? — переспросил я.

Шизик задумался.

— А черт его знает, — признался он. — Просто кажется. Думаете, это кто-то из них? — он махнул головой на сидящих.

— Вряд ли. Хотя, черт их знает, — признался я. — Если честно, думал застать тут нарушителя. Но через их систему он вряд ли пройдет.

— Почему? — поинтересовался Шизик.

— Он же явно ненормальный, — пояснил я.

Коллега понимающе кивнул лохматой головой. В свете, льющемся на нас сейчас, волосы Шизика стали ярко-желтыми.

— Слушай, дружище, если ты уже насмотрелся на этих несчастных, мы можем пойти в бар… — проговорил он чрез пару минут.

— Какой бар? — удивился я.

Шизик заморгал.

— Ну, дружище, я, конечно, не надеялся, что ты вспомнишь про нашу встречу, но все-таки…

— О! Разумеется, — мне стало неудобно. Точно, что-то такое я ему вчера обещал. — У нас еще рабочий день не кончился, — нашелся я.

— То есть, ты вернешься на работу, чтобы отбыть там свои законные десять минут?

Я посмотрел на коммуникатор и чуть было опять не чертыхнулся — время, оказывается, проскочило незаметно.

— Зато вам еще сорок минут надо будет отработать, вы же уходите позднее.

Он беззвучно рассмеялся.

— Давай начистоту, я настолько бесполезен, что это даже наше начальство признало. Думаю, никто не расстроится. Тем более, что наша… миссия здесь четких временных рамок не имела. И маршрут у нее свободный.

Приходилось признать его правоту. С чувством, что я опять что-то упускаю, я дал себя увести в Районный пункт отдыха.

7.3

Заведение оказалось среднестатистическим и вполне сносным. Дизайн — минимальный: пустые стены и маленькие квадратные столы. Считается, что такое оформление дает возможность отдохнуть от информационного шума, а небольшой выбор блюд и напитков сокращает время выбора. Прекрасно, когда польза сочетается с наименьшими расходами и функциональностью. Зато столиков было очень много. Конец зала терялся в полутьме, и дальние столы со стульчиками казались уже маленькими, игрушечными.

Мы взяли у автоматического официанта на входе по чашке чего-то горячего с мини-дозой успокоительного и указали время посещения — 1 час. Как известно, отсутствие мобильного официанта — это профилактика гиподинамии. Ты нет-нет, да сделаешь зарядку, прогуляешься за следующей порцией.

Здесь не было барной стойки, поэтому я выбрал столик, по которому только что проехалась дезинфицирующая система, и послал Шизику приглашение вступить в дружеские отношения первого уровня. Он даже слегка прослезился и тут же принял заявку.

— А ты всегда свои связи четко оформляешь, я погляжу.

— Зато теперь я точно ваш Дружище, можете меня так называть, — улыбнулся я.

— Думаешь, это правильно?

— Что именно?

— Все в жизни раскладывать по файлам?

Еще пару дней назад я бы прочитал ему лекцию о том, что правильно и неправильно в нашем мире. Однако, если подумать, пару дней назад я бы и не оказался в такой ситуации: в рабочую смену, за столиком, в каком-то незнакомом месте… Что, вообще, со мной происходит?

— Мой папа говорил, что неупорядоченная жизнь — это дорога, которая ведет неизвестно куда.

— Какая версия? — живо заинтересовался Шизик.

— Что, простите?

— Какая модель папы, спрашиваю. Супер-П-157? С усредненными показателями?

— Супер-П-239, повышенной лояльности! — проговорил я с гордостью.

— О! Твоя мамочка тебя, похоже, очень любила, что раскошеливалась на обновления.

— Это точно. А у вас какой?

— Я раньше родился, на мне их еще только тестировали. И, знаешь, я мечтал, что когда-нибудь мне купят что-то приличное, но они тогда стоили просто нереально.

— Понятно, — протянул я. — Сожалею.

Мимо нас то и дело проезжал дезинфицирующий автомат, ходили другие люди, но мне почему-то было уютно и по-особенному интересно. Шизик вальяжно раскинулся на небольшом пластиковом стуле и явно получал удовольствие.

— Нет, ничего. Правда! — горячо начал он меня убеждать. — У меня нет никаких детских травм. Я видел этих папаш потом уже в работе — таких, как твой. 3D-проекция все время в кресле сидела, да? Ты долго думал, что он настоящий?

— Нет! — возмутился я. — Мне мама сразу сказала.

— Да, это правильно. Детям врать нельзя.

— Ну, и потом, он просвечивал иногда, и сквозь него мячик пролетал…

— А ты был пацаненком не промах! — рассмеялся Шизик. — Знаешь, я мог бы быть твоим отцом.

Я посмотрел на него с сомнением.

— Нет, правда. Когда я только школу закончил, лет 25 мне было, как раз началась эта программа: помоги женщине обрести счастье, не обременяя себя обязательствами. Оставь след в будущем! Эти пункты приема биологических жидкостей тогда на всех углах пооткрывали, ну, я и старался. Мне казалось, что это правильно. И теперь я смотрю на тебя, на других молодых людей, и понимаю, хорошо, что у меня где-то есть дети. Это, наверное, было единственным ценным делом за всю мою жизнь.

Я так удивился, что пошел еще за одной порцией питья, чтобы дать себе время опомниться.

На самом деле, этот человек только что почти в открытую обозначил мне границы своего возраста! Ничего более неприличного он просто придумать не мог. Я пока еще ни разу в жизни не обсуждал с кем-либо настолько интимную тему, даже со своими бывшими партнершами. Все-таки он странный! Еще, чего доброго, мне свое имя скажет.

Дружба первого уровня точно не допускала обсуждение возраста. Мне стало немного неприятно, что меня поставили в такие условия без предупреждения и подтверждения согласия, но мозг сам начал дорисовывать картину. Значит, седина у него — настоящая. Значит, на самом деле ему уже… около шестидесяти. Ну, не криминал. Полжизни еще впереди!

Я поставил перед ним его чашку и проговорил я как можно добродушнее:

— Возраст — это всего лишь цифра, у вас еще все впереди.

Наверное, в моем голосе все-таки прозвучала нервозность.

— Да ладно, не тушуйся. Да, не молод уже, — подтвердил он спокойно. — Но тут есть еще кое-что. «Впереди» — это не для меня. — Он прервал мои возможные возражения жестом. — Нет, точно-точно. Это не мой глюк, а точные данные. У меня там стоит один имплант, — он неопределенно обвел рукой какие-то свои внутренности — хорошая штука, он постоянно бьет микротоком одну из моих чертовых желез, которая уже давно сама не хочет работать.

— Да, я слышал, конечно, медицинский имплант. Они сейчас почти у всех.

— Это точно, только мой ставили тридцать лет назад, и тогда у них еще был точно определен срок работы. Ну, и моего, значит, существования. Кончается гарантия, кончаюсь я — такой был уговор.

— А почему