И тут рядом появляется Хейуорд. С боевым кличем Дыхания она опрокидывает на птицу ведерко воды. Феникс загорается ярким пламенем, а потом гаснет и чернеет. Обуглившиеся перья, обуглившийся клюв, погасшая песня. Превращается в пепел и рассыпается.

Со всех сторон раздается неприятное шипение, и один за другим фениксы вспыхивают и тухнут, подобно закоротившим проводам. Несколько секунд спустя они образуют проход, достаточно широкий, чтобы сквозь него проскользнула наша лодка. Одна из птиц летит перед нами, оставляя за собой яркий след.

Впереди смерть, поет она на ломаном магонском языке. Таким, как ты.

Мне кажется, я и так наполовину мертва.

И все же я двигаю лодку вперед, создавая горячий поток воздуха в остывшей атмосфере. Птица излучает золотое сияние. С земли ее, наверное, можно принять за комету.

Она была тут, поет птица, заволакивая небо дымом. Магония тут крушила.

На пелене дыма возникает изображение, подобное миражу. Фата-моргана. Мне удается разглядеть корабль, но это не «Амина Пеннарум». «Анна-Пенни», единственное судно, которое я успела по-настоящему хорошо изучить, разбилась у берегов Западного Шпицбергена еще в прошлом году.

Нет, перед нами пиратский корабль, сильно смахивающий на гигантскую черную тучу. Парусами ему служат ма́нты – огромные, как дома, скаты с неподвижными туловищами и гибкими крыловидными плавниками. Благодаря мантам корабль движется невероятно быстро. Их плавники то надуваются под напором ветра, то неестественно изгибаются.

Хейуорд, как и я, наблюдает за картинами, которые показывает нам феникс.

Сердце больно сжимается.

У штурвала корабля стоят Заль и Дай. На моей матери темно-синяя униформа, сплошь увешанная золотыми регалиями. Их новый корабль крупнее и лучше «Амины Пеннарум». Интересно, у кого они его украли?

Вид у Заль свирепый и бойкий. В ней уже нельзя узнать ту задыхающуюся, беспомощную, сломленную женщину, которую год назад Дыхание затаскивали на свой корабль. Не похожа она и на вчерашнюю заключенную. Перед нами капитан военного корабля, и это еще не самое страшное.

Кажется, ее мощь возросла в разы. Вокруг корабля виднеется множество привязанных друг к другу судов. Она возглавляет целую флотилию.

На плече у матери я замечаю Кару, и из моей груди вырывается стон. Теперь он прикован уже не к мачте, а к самой Заль. От этого зрелища мне становится жутко, но сейчас не время впадать в истерику.

Где же ИЛАЙ?

Вокруг Заль стоят магонцы, облаченные в такую же униформу, как у нее. У мужчин волосы седые, а у женщин – цвета сумеречного неба. Никого из них я прежде не видела, но все они выглядят очень сурово, и я даже отсюда вижу, что все они неимоверно сильные певцы. Они будто дергают за невидимые ниточки, подчиняя себе ткань мироздания.

Под действием их голосов корабли развивают огромную скорость, а крылья-плавники мант создают эффект невидимости – правда, лишь частичный: флотилия мелькает у нас перед глазами, то исчезая, то появляясь снова.

Чем дольше я на все это смотрю, тем яснее становится: мы не победили Заль Куэл, а только сделали ее сильнее. Своим заключением она заработала сочувствие, армию и новые знания.

Навстречу кораблю Заль движется судно поменьше. Все, кто находится на его борту, зажимают уши и морщатся от боли. Заль берет судно на абордаж и забирает оттуда припасы.

Что ж, ограбить корабль с провизией – вполне в духе моей матери, ведь, что бы она ни говорила, Заль была и остается пираткой. Захваченный корабль выглядит так, будто того и гляди развалится, у летучей мыши, прикованной к его мачте, нет одного крыла, а экипаж одет во что ни попадя и, судя по всему, голодает уже не первую неделю. Словом, без слез не взглянешь. Но Заль не собирается им помогать.

Она требует, чтобы перед ней преклонили колена. Некоторые отказываются.

Что она творит? Разве она не собиралась остановить голод? Помочь своему народу? Она обещала накормить магонцев, а не отобрать у них последние крошки.

Помощники Заль обнажают мечи. Я с ужасом наблюдаю, как они убивают целый корабль невинных.

Заль собственноручно отдирает летучую мышь от мачты, та падает за борт, и за ней тут же устремляются стервятники.

Вспышка молнии – и мираж растворяется. Призрачные корабли и их призрачные команды исчезают с последними нотами песни феникса.

Но я увидела достаточно. Я знаю Заль. Она хочет, чтобы материки исчезли, чтобы навсегда погасли огни городов, чтобы за бортом остался лишь Мировой океан. Моя мать – разрушительница, а я…

Кто тогда я?

Теперь, когда дым рассеялся, перед нами открывается место кораблекрушения. Заль оставила после себя руины. Мы плывем по небесному кладбищу.

В воздухе, подобно поплавкам, парят доски и щепки. Обернувшись на жалобные крики шквальных китов, я замечаю туши их сородичей, свисающие с корпуса корабля. Получается, Заль убила не только всю команду, но и сопровождавших ее созданий. В снастях болтаются пестрые клубки перьев – трупики кануров.

Выживших не видно, в палубе корабля зияют огромные дыры, паруса изорваны в клочья, мачты разбиты в щепки.

Соловьи, шипит феникс, подлетая к нам. Пришли из Магонии. С ней. Соловьи. Напели смерть.

Огненная птица уносится прочь, прочерчивая небо, как падающая звезда.

Теперь я знаю, чего хочет Заль. Жизнь не представляет для нее никакой ценности – ни своя, ни чужая. Она мечтает лишь об одном: разрушить все на этой планете. Даже если когда-то она и вправду желала избавить Магонию от голода, ей уже давно руководят иные мотивы. Моя мать не остановится, пока не отомстит и землянам, и магонцам.

Взглянув на Хейуорд и на шквальных китов, я спрашиваю:

– Ну что, плывем дальше?

Погас, поет один из китов, разглядывая изувеченную тушу другого. Вместо запаха гниения она источает приятный аромат дождя и земли. Петрикор[8]. Мертвые киты, сотня кануров со свернутыми шеями, вся палуба усыпана перьями и костями…

Глубже в небо, напевает кит. Ярче песня. К жемчужным облакам, во льды.

– Продолжаем двигаться на юг, – кивает Хейуорд.

Прямо перед лицом проносится стая летучих мышей. Лисьи мордочки, перепончатые крылья, дерганые движения.

Я сижу в клетке, которую тащат вниз по крутому скользкому склону. Мандрагору отсюда не видно.

Все тело ноет, да еще со зрением что-то неладно – наверное, заработал себе сотрясение мозга. Хотя бы руки-ноги на месте. С ужасом вспоминаю, что Гримм погиб… Даже думать не могу о том, что с ним произошло.