Папа, конечно, расстроился. Все-таки лучше, когда родственники, только-только ставшие врагами, находятся под рукой. Их всегда, если что, припугнуть можно, и в тюрьму бросить, и ядовитыми грибочками с несвежей рыбкой угостить, и устроить так, чтобы они померли от раскаяния, осложненного механической асфиксией. А когда они черт-те где, от них чего угодно можно ожидать, ситуация из-под контроля выходит. Поэтому папа применил хитрый ход: назначил Лукрецию губернатором города Сполето, недалеко от Рима. Заметьте: губернатор – женщина. Молодая – девятнадцать лет. Беременная. То есть никакой дискриминации при приеме на руководящую должность. Всем бы работодателям с Александра VI пример брать! Не во всем, конечно. Уж точно не в том, что на высокие должности он расставлял своих детей и прочих родственников. И не в том, что увольнял сотрудников сразу на тот свет. Хотя в этом тоже есть свой смысл: такой уволенный точно в трудовую инспекцию жаловаться не станет и в суд не пойдет. Ладно, что-то у меня мысли не в том направлении пошли.

Сполето Альфонсо показался более безопасным, чем Рим, и по месту губернаторства жены он все-таки приехал, тем более что жену искренне любил и встречал с ее стороны полностью взаимное чувство. Тут и папа стал такой ласковый, дружелюбный, земли кое-какие молодой паре пожаловал, в гости стал зазывать. Усыпил бдительность настолько, что вскоре Альфонсо и Лукреция вернулись в Рим, под отеческое крыло любящего родителя и тестя. Эх, Вася-Вася, Альфонсо-Альфонсо…

На этом фоне Чезаре Борджиа уже начал свою успешную военную кампанию. После триумфального завоевания Имолы и Форли он вернулся в Рим принять почетные регалии из рук папы, и рожа Альфонсо ему прямо с порога не понравилась. Она ему и раньше не особо-то нравилась, учитывая распускаемые подлыми врагами слухи о нездоровом влечении Чезаре к Лукреции, а уж в свете текущей политической ситуации в простодушной физиономии Альфонсо Чезаре углядел угрозу лично для себя. Чо он весь такой арагонец?!

Примерно в это время с папой произошла маленькая неприятность. Несчастный случай. В тронном зале рухнула потолочная балка и прилетела прямо по неосторожно восседавшему на троне уважаемому понтифику. Шибануло вашего отца, Людка дорогие католики! Из-под обломков его извлекли живым, хотя и без сознания. Через некоторое время пострадавший очухался, обошлось без последствий для тренированного организма, что вообще-то сильно удивляет, если принять во внимание преклонные года папы.

Обошлось-то обошлось, но можно предположить, что Чезаре в тот момент слегка напрягся. Он осознал, что его старикан мало того, что смертен, так он еще смертен внезапно, подлюга. Смерть папеньки губительно сказалась бы на грандиозных планах его сынульки. Если объективно взглянуть на вещи, что есть у того Чезаре? Герцогство Валентинуа? Неплохо, конечно, но герцогство довольно заштатное и маленькое, разгуляться совершенно негде. Еще поди знай, как французы с ним, Чезаре, обойдутся, если вот прямо сейчас папы не станет: может, герцогство отберут, морду набьют и выкинут из Франции в одних подштанниках. Значит, надо укрепить свои позиции и завоевать обширные земли в Италии, установив над ними свою власть и полный контроль. Для этого папа необходим, как никто другой. У папы – казна Святого престола. У папы – влияние. У папы – административный ресурс. У папы – мозги в голове, а не сено. Как без папы-то? Без папы никак. Вот когда Чезаре итальянские владения себе завоюет, тогда папа пусть и помирает, сколько его душе угодно. А пока рано.

Значит, папа был необходим Чезаре а) живой, б) душевно расположенный к нему, Чезаре, в) душевно расположенный к французам, потому что от них зависела военная мощь войск Борджиа. Все три пункта принципиально важны. Сыну была прямая выгода сохранять на отца влияние. Но невозможно быть, как Фигаро – и тут, и там. А тут, прямо в доме, гнездятся гнусные арагонские враги. В отсутствие Чезаре что мешает тому Альфонсо петь папе в уши о необходимости союза с Испанией, умело играя на ностальгии старика по отношению к его исторической родине? Да ничего не мешает. Еще и место Чезаре в семье займет. Приедет так новоиспеченный гонфалоньер церкви домой на побывку и узнает, что французы больше не друзья и не помощники (впрочем, он это узнает еще в ходе войны – сюрприз будет), по ватиканскому дворцу арагонцы шастают, а папа сидит, уши развесив, и слушает, как Альфонсо бухтит ему про важность союза с Неаполем. И все, и конец грандиозным планам. Придется Че в своем Валентинуа садоводством заниматься, и Маккиавелли не о ком написать свой бестселлер будет. Нельзя же отнимать у писателя источник вдохновения!

Не будем с ходу исключать и личные мотивы: например, безоблачное счастье Лукреции с любимым непонятно за какие заслуги супругом могло быть Чезаре как серпом по живому организму.

«Вижу, лежит уже один на моей кровати – привыкает!» – раздраженно подумал Чезаре.

И очень обозлился.

Согласно материалам уголовного дела, в среду 15 июля 1500 года, приблизительно в 23 часа 45 минут по европейскому времени гражданин Арагонский-Трастамара А.А., в сопровождении двух пажей направляясь к месту проживания своей семьи (съемный дворец), в районе площади Святого Петра подвергся нападению неизвестных лиц. Нападавшие, в количестве четырех человек, были вооружены. Потерпевшему были нанесены многочисленные ножевые ранения в руку, ногу и голову, вследствие чего он потерял сознание. Нападавшие сочли его мертвым и с места происшествия скрылись. Камеры видеонаблюдения инцидент не зафиксировали по причине малой распространенности видеокамер в Риме в указанный исторический период.

Вот так вот. Четыре человека! Что-то мне это число напоминает, причем тоже в связи с каким-то криминалом. А, точно! В ночь убийства Хуана Борджиа свидетель видел, что его труп в Тибр сбрасывали тоже четыре персоны, не считая того знатного синьора, который за этим душераздирающим действом наблюдал. «Совпадение? Не думаю!» То ли четыре считалось оптимальным числом для команды киллеров в тех краях, то ли заказчик убийств Хуана и Альфонсо – один и тот же человек, индивидуально привыкший такое количество сотрудников отправлять на мокрое дело. Правда, некоторые корреспонденты заявляли об отряде убийц в количестве сорока человек, но это уже чересчур. Сорок разбойников какие-то. Зачем, спрашивается, на убийство одного юного утонченного принца бросать такие силы? Только внимание привлекать. Не заметить отряд из сорока человек в ночном Риме – все равно что не заметить стадо слонов, внезапно появившихся в спальном районе провинциального российского города.

Поднялся переполох. Еще живого, но тяжело раненного Альфонсо перетащили в ватиканские апартаменты. Его жена Лукреция и сестра Санча пришли в ужас от случившегося и потребовали у папы на время разбирательства и выздоровления Альфонсо обеспечить его охраной. Папе что, папа обеспечил. Хотя вряд ли в тот момент горевал из-за несчастья, произошедшего с зятем. Скорее, горевал из-за того, что зятя недобили. И то верно: сегодня один зять, завтра другой. И вот лучше бы другой, честное слово! Этот испортился, несите следующего. Но как представил, что опять развод дочери надо организовать, вся вот эта тягомотина, уговоры, деньги, километры нервов… Гораздо лучше так – «вжик, вжик, вжик, вжик, уноси готовенького!» Хлопот несравнимо меньше, все довольны. А ведь нет, вместо того, чтобы уважить папу, культурно и тихо умерев, этот гад с особым цинизмом выжил. Зла не хватает. Но с дочкой и невесткой папа на этом этапе спорить не стал, чтобы сильно не палиться. И охрану прислал. Тем более охрану эту всегда можно обратно отозвать или в сторону отодвинуть.