Мартин рассмеялся.

– Только не говори, что ответ тебя шокировал.

Джейн с усилием взяла себя в руки, не давая ему шанса заметить растерянность на своем лице. Когда первое потрясение прошло, она почувствовала, как колени ее слабеют при одной мысли о том, что ей придется удовлетворять его фантазии, а воображение немедленно произвело на свет парочку фантазий собственных.

– Ничего из сказанного или сделанного мужчинами по отношению ко мне не может меня шокировать. – Голос ее донесся словно издалека.

– Я бы сказал то же самое, – с горечью согласился Мартин, – если бы только что не шокировал сам себя. Честно говоря, я приехал сюда вовсе не затем, чтобы донимать тебя скабрезными предложениями. Но твой вид – то, как ты одета, – вырвал у меня слова, которых сам не ожидал.

– Так это моя вина?

– Джейн, я уже никого не виню. Будь что будет.

– Ты полагаешь, я могу иметь отношения с человеком, который чуть не ударил меня?

– Все это время я очень сожалел о случившемся, – покачал головой Мартин. – Что еще я могу сказать. Что снова прошу прощения? Что больше никогда ничего подобного не повторится?

– Но это действительно никогда не повторится, потому что я не желаю тебя больше видеть! – Если бы она продолжала в таком тоне еще и еще… то, может быть, сама поверила бы в то, что говорит.

Мартин молча смерил ее взглядом, и все, что он увидел, были судорожно сжатые руки, румянец на щеках и вздымавшаяся от прерывистого дыхания грудь.

– Я не верю тебе. Думаю, ты и сейчас хочешь меня столь же страстно, как и я тебя.

Отрицай, дура, отрицай все, истерично закричал внутренний голос Джейн. Не поддавайся!

Но она молчала, уставившись на Мартина.

– Мне бы хотелось остановиться у тебя ненадолго, – произнес он, нарушив паузу.

Джейн пришла в себя.

– Остановиться ненадолго? О чем ты? Посидеть у меня часок за чашкой чая?

– Вряд ли. – Его улыбка обезоружила Джейн, мгновенно погасила клокотавшую в ней ярость, а по спине тотчас побежал противный знакомый холодок.

– Послушай, – продолжал он рассудительно. – Я договорился, что не вернусь в контору до Нового года. А в твоем офисе мне сказали, что и ты на каникулах. И я подумал, что…

– В моем офисе? – взорвалась Джейн, потрясенная услышанным. Значит, он разыскивал ее. Джейн вовсе не хотелось оставаться в его представлении шлюхой, но мысль о том, что рано или поздно он узнает правду, тоже не приносила радости. Ему ничего не стоило сложить два и два и получить четыре. Или, как в их случае, сложить один к одному… и получить третьего. Не хватало еще, чтобы он догадался о малыше. – Что ты делал в офисе? – с вызовом спросила она, выдавая дрожащим голосом, что действительно взволнована не на шутку. – С кем ты там говорил?

– С Эндрю. Он и рассказал мне, что ты сама купила этот дом и уже переселилась в него. Очень милый парень.

Убью Эндрю, подумала Джейн.

– А что тебя так рассердило? Ты, надеюсь, не спишь с ним?

– Нет, – отрезала она. – И с Майклом тоже!

– Да? Что же случилось? Твои дневные свидания его больше не возбуждают?

Воспоминания о словах, брошенных тогда Мартину, вызвали краску стыда. Боже, неудивительно, что после сказанного он так с ней поступает. Но… сейчас у Джейн уже недоставало мужества попытаться объяснить все раз и навсегда. Сейчас слишком много поставлено на карту.

– Ну, скажем, недавно произошли события, резко изменившие мою жизнь.

– Вроде этой покупки дома, так?

– И это тоже.

– А что еще? Не хочешь же ты сказать, что завязала не только с Майклом, но и с «дневными деловыми свиданиями»?

Джейн бросила на Мартина быстрый взгляд.

– Не стоит продолжать эту дискуссию. Моя жизнь тебя не касается.

– Но хотя бы сейчас у тебя есть любовник? – не отставал Мартин.

– Что ты имеешь в виду под словом «любовник»? – едко переспросила Джейн.

– Да что угодно.

– А почему я вообще должна отвечать? Тебе-то какое дело?

– Я не намерен делить тебя ни с кем.

– Ты мною пока и не обладаешь, чтобы делить с кем-то!

– Да, не обладаю. Но очень хочу. Я хочу обладать тобою.

Джейн почувствовала себя одновременно обезоруженной и растерянной, когда ощутила на своей щеке его неожиданно мягкую и нежную ладонь.

– Какое… какое право ты… – попыталась она протестовать, но тщетно.

– Никакого, я это знаю, – произнес он, легко гладя ее по щекам, и, едва касаясь, провел ладонью по верхней губе. Его шепот соблазнял: – Подари мне это право, Джейн. Скажи, что я могу остаться, что ты этого хочешь. Скажи, что ты все еще желаешь меня. Скажи, что именно ты желаешь… – В этот момент его палец опустился на нижнюю губу, заставив ее – и все тело Джейн – затрепетать.

Она еле слышно застонала, но этого оказалось достаточно, чтобы Джейн, придя в себя, испуганно отшатнулась от Мартина.

– Все, что я желаю… это чтобы ты… побыстрее уехал…

Даже ей самой произнесенные слова показались искусственными и неубедительными. Вероятно, как и Мартину, потому что он ответил:

– Я уеду… в новом году. Мне придется вернуться на работу, – добавил он, как бы оправдываясь.

– И тогда все будет кончено, – выдохнула Джейн, стараясь не выдать отчаяния.

– Возможно, недели нам окажется достаточно.

Вот все и стало на свои места. Совершенно очевидно, что Мартин надеялся утолить свою низменную страсть, чтобы поставить на их отношениях точку. Он дал себе время на необузданные фантазии, чтобы потом, как только неделя пролетит, покорно вернуться к своей обыденной жизни и принятым моральным нормам. А может статься – и к своей признанной обществом невесте.

У Джейн возникло секундное искушение спросить его насчет Линды, но оно исчезло, как только она представила себе, что может услышать в ответ.

– Ты хочешь, чтобы все было по-твоему, не так ли? – поинтересовалась она вместо этого, не скрывая злорадства.

– Ты и сама очень эгоистична, Джейн, когда дело касается мужчин и секса.

Она не скрыла улыбки.

– Кажется, ты прав.

– Так ты согласна?

Джейн впилась взглядом в черные решительные глаза Мартина и поняла, что если ответит «нет», то развяжет ему руки, и он все равно овладеет ею, но на этот раз – жестко и хладнокровно, без капли сожаления. Если так, то лучше захватить инициативу с самого начала.

– Может быть.

– Что значит – может быть? – резко переспросил он.

– Для начала ограничимся одним днем, идет? А я оставлю за собой право вышвырнуть тебя вон, если ты будешь настолько глуп, что переступишь черту.