– А! – Джонатан кивнул, выражая полное согласие. – Но тут у нас есть еще и бочонок. И мне кажется, что я где-то его уже видел.

Профессор хитро взглянул на Джонатана:

– Похоже на бочонок с овощами, верно? Джонатан сказал, что, пожалуй, так, после чего завязался спор на тему, попала ли внутрь вода и испортились ли пикули или же нет.

– Они протухли, – с видом знатока произнес Желтая Шляпа.

– Сгнили, – добавил Буфо.

– Обычно маринованные овощи пребывают в состоянии пассивности, – заметил Профессор. – И процессы гниения и газообразования их не затрагивают. Готов поспорить на собственную репутацию, что с ними все в порядке.

– Пикули! – воскликнул Сквайр, на запястьях которого все еще были надеты браслеты из хлеба. Время от времени он откусывал от них кусочек, стараясь при этом не испортить их кольцеобразную форму.

Иного способа проверить, что стряслось с пикулями, кроме как вскрыть бочонок и попробовать их, не было. Поскольку Сквайр, возможно, лучше других разбирался в дегустации блюд, он вгрызся в один пикуль, затем выловил другой, после чего объявил, что овощи в полном порядке, но, чтобы быть совершенно уверенным в этом, ему необходимо попробовать третий. Он задумчиво скосил глаза и попросил еще четвертый, а затем жадно проглотил его, заедая хлебом.

– Вот хитрец! – воскликнул Ветка. – Да он все пикули сейчас съест!

– Сквайру нужен еще пикуль, – сказал Сквайр, одаряя Ветку холодным взглядом. – Сквайр Меркл попробует каждый.

– Да вы посмотрите на него! – заорал Ветка. – Он сделает с пикулями то же самое, что с корзиной с хлебом. Просто сожрет все пикули. Ни одного не оставит!

Было совершенно очевидно, что Ветка прав. Сквайр засунул обе руки в бочонок и принялся доставать оттуда пикули горстями и тут же, чавкая, поглощал их. Один пикуль он предложил Ахаву, который жадно сопел рядом. Ахав с благодарностью принял дар и уселся с таким видом, словно это была говяжья косточка. Сквайр хитро улыбнулся, глядя на своего компаньона, и вновь запустил руки в бочонок. Тут Буфо воскликнул:

– Ну и хитрец! – и, последовав примеру Сквайра, каждому начал передавать овощи, которые, кстати говоря, выглядели очень аппетитно. Стоит добавить, что утром эти пикули показались всем удивительными, несмотря на то что их, как и сыр, лучше всего было съесть во время обеда. Но тот факт, что они были выловлены в реке, определенно прибавлял им какую-то прелесть – может быть, даже мистическую прелесть, – и поэтому они действительно казались на редкость вкусными.

Буфо пару раз откашлялся, стараясь привлечь к себе внимание, и, держа пикуль в вытянутой руке, пристально взглянул на Желтую Шляпу, как бы говоря: “Слушайте!” – после чего начал читать весьма своеобразные стихи:

В шляпе, с кошкой на коленях,

Пикуль едет по аллее.

Повстречал он на пути – не пройти, не обойти,

Всю в морщинах – как противно -

Жабу в темном парике.

Я приехал, говорит,

Из страны, там, где за лесом

Вырастают сорняки.

Это рядом со страной,

Где на берегу каменья.

И со мной мои друзья – эта кошка на коленях,

А еще летучья мышь

Из пещер, где так темно, так чудесно и прелестно!

– Урра! – закричал Ветка, разразившись рукоплесканиями.

– Последняя строчка самая лучшая, – сказал Профессор.

– Я бы сказал, самая значительная, – добавил Джонатан.

– Сорняки и перекати-поле, – проговорил Желтая Шляпа, который, очевидно, был совершенно убит стихами, упоминавшими о сорняках.

Ветка и Дули выразили желание послушать еще раз о путешествии пикуля, и Буфо громогласно прочел свои стихи вторично, после чего добавил, что чуть погодя он напишет еще несколько стихов. На Желтую Шляпу же он бросил довольный и надменный взгляд.

Затем они полчаса всей толпой прогуливались по берегу Ориэли, но Джонатан думал о том, что одной болтовней, как говорится, сыт не будешь. И в самом деле, ему казалось страшно глупым в такую замечательную погоду зря тратить время. Если они вообще намерены закончить свое путешествие, то отправляться в путь, конечно, имеет смысл именно в такую погоду. Еще одна буря, и их песенка будет спета.

Этими мыслями он поделился с Профессором, который, осмотрев свое летающее ружье, пришел к выводу, что оно в полном порядке. Старик Вурцл полностью согласился с Джонатаном и добавил, что он совсем не прочь на следующее утро быть уже в пути. Проводить ночи на берегу, в месте, кишевшем гоблинами, казалось неразумным. Сам же Джонатан считал, что торопиться следует не по этой причине, но, подумав, согласился, что в этом тоже есть зерно истины. Поэтому они энергично принялись за дело.

Ветка и Дули распрямляли гвозди и приводили в порядок спутанную парусину, а остальные в это время тащили обломки плота к воде, причем Сквайр Меркл, сгорбившись под его тяжестью, шел самым первым. Бревно, которое нашел Дули, с помощью рычагов из палок без особых усилий было извлечено из земли и груды мусора. Хотя бревно было коротковато, все согласились с тем, что оно все же вполне пригодно, поскольку большая часть веток, которые могли бы мешать, была обломана. Оставшиеся ветки, которые мешали бы привязывать бревно к поперечным балкам палубы, Джонатан легко сломал. Затем с помощью огромного булыжника он выламывал все зазубрины, которые остались от веток, до тех пор, пока бревно не стало относительно гладким и его можно было использовать.

Привязывать бревно решили Профессор и Джонатан, после чего Буфо и Желтая Шляпа стали спорить с ними насчет того, какие следует вязать узлы, и связали парочку. Но они получились настолько слабыми и непрочными, что при использовании бы моментально развязались. Сквайр, который хотя и без конца отвлекался, но оказался на удивление сильным, послушно приподнял углы плота вверх, и Джонатан с Профессором смогли просунуть под него один конец веревки, а другой пропустить снаружи.

В этот день, не прилагая особых усилий, они соорудили деревянный навес, нижние углы которого Джонатан укрепил на палубе с помощью пары досок. К передней его части кое-как прицепили тент, сделанный из остатков потрепанного и изношенного паруса, который с боков слегка обрезали, чтобы по плоту можно было легко передвигаться. К задней стенке навеса Джонатан крест-накрест прибил оставшиеся доски – при этом он страшно боялся, что промахнется и вся непрочная конструкция развалится на куски. Но этого не произошло, и в конце концов навес получился прочным и достаточно большим, чтобы вместить троих путешественников и Ахава. И еще оставалось свободное пространство, хотя и не слишком большое.

Они скатили бочонки вниз и оставшимся куском веревки привязали их к плоту по периметру. Джонатану оставалось лишь надеяться, что привязаны они достаточно крепко и, раскачанные течением, не будут постоянно биться о борта и не разлетятся в щепки. Лодку, всееще вполне пригодную для плавания, привязали к плоту сзади. Каноэ можно было бросить – пробитое днище вряд ли прибавляло ему ценности. Но они взяли с собой весла, и это было лучше, чем ничего. Джонатану начало казаться, что если им будет сопутствовать удача, то он, пожалуй, еще увидит морское побережье. Уже в наступившей темноте все по очереди осмотрели плот, оценивая его с разных точек зрения, и пришли к выводу, что все в полном порядке.