У него упало сердце. Она не оставила даже записки на бюро или на кровати. Не могла же она уйти, не попрощавшись? Нет, вероятно, она внизу, в библиотеке. Или сама отправилась в кабинет на поиски Нэша. Это вполне в ее духе – пойти к нему и высказать все, что он заслужил.

Да, наверное, Кэролайн в библиотеке, решил Нэш – размышляет, как заставить его чувствовать себя самым несчастным существом на земле, пока он не попросит прощения. И поделом. По правде говоря, никто, кроме Кэролайн, не мог бы заставить его страдать.

Нэш шагнул к двери, но тут его взгляд упал на ночной столик.

От прошлой жизни у Кэролайн остался только один предмет, и она хранит его в ящике, если только…

С колотящимся сердцем он открыл ящик. Там было пусто.

Кэролайн забрала сумку с собой, а значит, она не в библиотеке и не в его кабинете.

Кэролайн ушла.

Шагая по улице, Кэролайн вытирала глаза и прижимала к груди сумку. Она прошла всего несколько кварталов, но до нее уже начала доходить непоправимость совершенного поступка. Девушка без имени, без денег, без дома бродит по улицам Лондона. Одна.

Нужно было одолжить у Дилайлы немного денег, но та попросила бы Кэролайн остаться, а отказать, глядя в эти умоляющие голубые глаза, слишком сложно. И потому Кэролайн взяла только несколько собственных монет и выскользнула через заднюю дверь, решив найти пансион, где поживет, пока не найдет работу гувернантки или горничной. Она не знала этого района, как и собственную жизнь, так что придется расспрашивать незнакомцев, где можно найти жилье.

Но пока что уверенный и быстрый шаг помогал побороть злость, увеличивая дистанцию между ней и Нэшем. Она проклинала его за то, что он оказался не таким человеком, как она представляла, и ругала себя за наивность. За то, что отдала ему сердце.

Уход от него – несомненно, лучший вариант. Но от боли в груди ей было тяжело дышать. Стемнело, от холодного ветра руки покрылись мурашками. Шаль она не взяла – достаточно и того, что пришлось уйти в платье Дилайлы. С собой Кэролайн взяла лишь сумку с несколькими монетами и дневником.

Чуть впереди две элегантные дамы и высокий джентльмен садились в поджидающий экипаж. Судя по вечерним нарядам, они направлялись на бал или в оперу. Кэролайн ускорила шаг, решив с ними поговорить. Возможно, они дадут ей ночлег, а большего ей и не нужно. Утром в голове прояснится, и Кэролайн начнет поиски жилья и работы.

Лакей распахнул дверцу экипажа, и троица начала садиться. Кэролайн уже открыла рот, чтобы их окликнуть, но замолчала. Если она сбежит, то сделает именно то, в чем обвиняла Нэша, – попытается уклониться от боли, отказываясь перерасти ее и излечиться.

Проклятие! Она остановилась и прислонилась к кирпичной стене, глубоко дыша.

– Кэролайн!

Голос Нэша прорезал вечерний воздух, вонзившись прямо в сердце. Он вышел на поиски! А после вчерашней ночи Кэролайн не могла отвернуться от него, пока не выслушает.

Она оттолкнулась от стены и медленно пошла в его сторону.

Нэш побежал навстречу, грохоча сапогами по мостовой и хватая ртом воздух. Когда он остановился рядом, на лице его была написана смесь удивления и муки.

– Куда ты идешь?

Кэролайн заглянула в янтарные глаза, надеясь, что его боль не ослабит ее решимость.

– Пока не знаю. Я просто не могла оставаться с тобой.

Он вздрогнул, словно получил пощечину.

– Тебе некуда идти. А по городу небезопасно бродить в одиночестве.

– Я благодарна тебе и Дилайле за все, что вы для меня сделали. Но мы оба знаем, что когда-нибудь мне все равно пришлось бы уйти.

– Но только не так, – возразил он. – У тебя нет ни плана, ни денег.

– Ты не несешь за меня ответственность, – ровным тоном сказала она. – И выполнил все обязательства, которые на себя взял.

Его кадык дернулся, лицо посуровело.

– Вот как ты считаешь, Кэролайн? Что ты – обязательство?

– Я не знаю, кто я для тебя, – бросила она, вздернув подбородок.

Нэш глубоко вздохнул.

– Послушай, тогда за ужином… Я повел себя как осел. Я уже извинился перед Дилайлой. Пойдем домой. Дай мне шанс извиниться и рассказать о моих чувствах, о том, как… ты меня изменила.

Кэролайн знала, как тяжело дались ему эти слова, но произнесенное за столом до сих пор звучало в ее голове.

– Не уверена, что это играет роль, – печально ответила она.

– Прошу тебя! – произнес он дрогнувшим голосом. – Если утром ты по-прежнему будешь намерена уйти, я найду для тебя пансион и оплачу первый месяц. Но надеюсь, что ты передумаешь.

Глаза цвета меда растопили ее предательское сердце.

– Я вернусь в твой дом, – тихо сказала она. – И выслушаю тебя. Это все, что я могу обещать.

Пока они шли домой, нервы у Нэша были на пределе. Он предложил Кэролайн опереться на его руку, но она отказалась, прижав к груди сумку, словно шла на казнь. Придется найти нужные слова, чтобы извиниться и уговорить ее остаться. Но поскольку красноречив он был в той же степени, как ловок в обращении с иголкой, это будет непросто. И в глубине души Нэш понимал, что и не должно быть.

До самого дома оба молчали, но напряжение буквально висело в воздухе – смесь гнева и обиды с опасным привкусом желания.

У двери Нэш махнул удивленному дворецкому.

– Спасибо, Стоджес. Это все на сегодня. – А потом попросил Кэролайн: – Идем со мной.

Она послушно кивнула и последовала за ним к кабинету. Комната находилась в дальнем углу дома, обособленная от остальных, из окна открывался вид на сад.

На пороге Нэш остановился и повернулся к Кэролайн.

– Сегодня я кое-что подготовил. Возможно, с моей стороны это слишком самонадеянно. Черт, теперь-то я понимаю, насколько самонадеянно, но… В общем, сама увидишь.

Нэш открыл дверь перед Кэролайн и посмотрел на нее, пытаясь увидеть комнату ее глазами. Через окно с незадернутыми шторами лился лунный свет, все купалось в голубоватом сиянии. Перед незажженным камином лежало толстое покрывало. С одной стороны от него – груда переливающихся шелковых подушек, а с другой – большая корзина для пикника.

Кэролайн сделала два шага и застыла.

– Что это?