Историю его поступления в Академию мы уже знаем. Поручик Каменев привык к успехам в учебе, поэтому и в Академии учился старательно, с истинным рвением. Но жизнь и учеба в помпезном здании на Суворовском проспекте в Петербурге – дело нелегкое.

Из воспоминаний генерала Махрова:

«Несмотря на его усидчивость, Академия давалась ему трудно. На последнем, дополнительном курсе его положение было критическим по общей сумме баллов. Для того, чтобы быть причисленным к Генеральному штабу, ему нужно было получить не меньше 11 баллов за работу по стратегической теме. На его счастье, ему досталась та же тема, которую защищал мой брат Николай Семенович Махров, за два года до него, в 1905 году.

Каменев через меня обратился с просьбой к моему брату выслать срочно его доклад, что мой брат, служивший в это время уже в штабе Виленского военного округа, и сделал. Каменев вызубрил присланную моим братом „тему“, и его доклад был оценен в 12 баллов. Попав вместе с нами на службу в Вильну, Каменев не раз вспоминал эту историю и сердечно благодарил нас с братом»[107].

Преодолев все препоны, в 1907 году Каменев окончил Академию по первому разряду, был произведен в штабс-капитаны и причислен к Генеральному штабу.

В последующие годы его служба продолжается без заметных шероховатостей, вполне рутинным образом. Сначала, как положено, – командование ротой в родном Луцком полку. Потом – по штабам. В 1909 году (ненадолго) направлен в штаб Иркутского военного округа помощником старшего адъютанта. Произведен в капитаны. В 1910 году – в штаб 2-й кавалерийской дивизии, в Сувалки, старшим адъютантом. С 1911 года и до начала мировой войны – помощник старшего адъютанта штаба Виленского военного округа.

В сущности, это все работа канцелярская. Каменев выполнял ее, но, по-видимому, скучал. В воспоминаниях генерала Самойло, служившего перед войной в разведывательном отделении Генштаба, есть упоминание о том, что в начале 1914 года капитан Каменев обратился к нему с просьбой о зачислении его в это отделение. Но стать разведчиком ему не довелось: на вакантное место уже был назначен полковник Духонин, тот самый…

С началом войны на базе Виленского округа была развернута 1-я армия под командованием генерал-адъютанта генерала от кавалерии Ренненкампфа. Капитан Каменев назначается исполняющим должность помощника старшего адъютанта отдела генерал-квартирмейстера штаба армии. Каково название, такова и суть. На такой работе любой офицер, даже самый способный, остается незаметным – винтиком штабного механизма. Поэтому никаких сведений о службе Каменева в начале войны мы не имеем.

В августе 1914 года развернулось сражение в Восточной Пруссии – первое для русских войск, и крайне неудачное. 1-я армия Ренненкампфа вначале имела успех в боях под Гумбинненом[108], но после разгрома 2-й армии Самсонова оказалась под двойным ударом превосходящих сил немцев и в тяжелых условиях должна была отступать. В это время Каменеву и его товарищам оставалось только радоваться, что они служат не в армии Самсонова, штабу которой с боями и потерями пришлось пробиваться из окружения. Если, конечно, в напряжении походной жизни у них оставались силы на такого рода мысли и эмоции.

В середине октября то, что осталось от 1-й армии, было переброшено в Польшу, в район Плоцка – Влоцлавска, и там пополнено новыми тысячами людей, лошадей и прочего военного материала, предназначенного к уничтожению. (Вполне возможно, что капитан Каменев, выполняя служебные поручения, побывал на родине генерала Деникина, во Влоцлавске. Но ни тот ни другой об этом пересечении своих жизненных путей так и не узнали.) Ставка готовила наступление из середины польского выступа в сердце Германии, по кратчайшему направлению на Берлин. Но немцы успели нанести удар первыми. В конце октября и в ноябре между Вислой и Вартой закипели жестокие и многосложные боевые действия, получившие в военной истории название «Лодзинская операция».

Федор Федорович Новицкий, генерал-майор, во время Лодзинской операции начальник штаба I корпуса, впоследствии – один из создателей советских военно-воздушных сил:

«…Вряд ли в военной истории найдется еще один такой пример, когда успех, можно сказать, сам лез в руки одной из сторон, в данном случае – русской, и когда эта сторона, благодаря своему военному убожеству, сделала, по-видимому, все, чтобы этим успехом не воспользоваться»[109].

Он же об одном из эпизодов этого сражения:

«…Наша наступательная операция рухнула, ибо немцы… сбили наши части у Кутна и Ленчицы и хлынули в образовавшийся прорыв между нами и левофланговыми корпусами 1-й армии, переброшенными через р. Висла на ее левый берег у Плоцка…

…С молниеносной быстротой надо было отменить все ранее отданные приказы, проследить за получением и выполнением новых и постараться переломить наступательную психологию войск. Если принять во внимание, что после директивы о „глубоком вторжении в Германию“ все мысли и устремления русских были направлены на запад, что передовые части корпуса, выдвинутые далеко вперед, подходили уже к границе и что в ожидании серьезных боев в ближайшие дни все тылы были подтянуты к войскам, то тяжесть создавшейся обстановки станет вполне понятной…

Утро 16 ноября застало корпус в таком положении, когда кое-какие части продолжали наступление на запад, т. е. навстречу друг другу. Хаос усугублялся вдобавок тем, что не представлялось возможным в полной мере своевременно убрать тылы, загромождавшие все пути отхода»[110].

Дальнейший рассказ Новицкого изобилует ситуациями такого типа: «полученное распоряжение совершенно не соответствовало наличной обстановке»; «штаб Ловичской группы во главе с третьим по счету за 5 дней операции начальником… был отрезан в ночь на 24 ноября в Брезинах, чем было окончательно парализовано управление». Конечно, в воспоминаниях, написанных в советское время, бывший генерал-майор несколько сгущает краски. И все же по этой зарисовке можно представить себе, в каких условиях проходила штабная работа в ходе Лодзинской операции.

Для Каменева участие в этих хаотичных и опасных боях означало долгожданное продвижение по службе. В декабре он произведен в подполковники и назначен старшим адъютантом генерал-квартирмейстерского отдела штаба армии. В этой должности он оставался в дальнейшем. В конце 1915 года дослужился до полковника. Полученные им ордена – Анна и Станислав третьей степени, без мечей, Владимир четвертой степени, боевой, с мечами, – свидетельствуют о большой и успешно осуществляемой, иногда с риском для жизни, оперативно-штабной работе. Он по-прежнему незаметен, но не на таких ли незаметных, усидчивых и выносливых штабных тружениках держится управление войсками?