Рядом с Марком трибун Квинт, подняв меч, подбадривал легионеров:

– Держитесь! Отбросьте этот сброд!

И тут, как раз перед их лошадьми, сквозь линию римлян прорвался мятежник с топором в одной руке и коротким мечом в другой, раскрыв в крике рот в зарослях лохматой черной бороды. Он увидел римского офицера и кинулся к нему. Размахнувшись топором, он метнул его в плечо Квинта. Марк инстинктивно натянул поводья так, что конь врезался в мятежника и отбросил его в сторону. Топор пролетел, чуть не задев ботинок Квинта, и упал в снег. Трибун наклонился в седле и вонзил меч глубоко между лопаток мятежника. Тот вскрикнул и рухнул лицом в снег, вокруг него расплылось кровавое пятно.

Квинт встретился взглядом с Марком, кивком поблагодарил его и снова сосредоточился на схватке.

Уже сказывалось численное превосходство нападавших. Легионеры с обоих концов римской линии вынуждены были отступить, пытаясь не допустить, чтобы мятежники взяли их в кольцо. Но Марк понял, что долго противостоять неизбежному они не смогут. Хриплый крик сбоку сообщил ему о новой опасности. Он резко повернул голову и увидел гибкую фигуру в кирасе гладиатора: человек бежал к нему, целясь прямо ему в грудь пикой, которую держал обеими руками. Реагировать нужно было мгновенно. Марк откинулся в седле, выставил вперед меч и поймал деревянное древко как раз в месте соединения с железным наконечником. Но ему не хватило силы парировать удар, и наконечник впился в шею его коня, проткнул шкуру и плоть и, окровавленный, вышел с другой стороны шеи. Конь жалобно заржал и встал на дыбы, древко вырвалось из рук мятежника. Марк изо всех сил сжал поводья в левой руке, но он уже начал падать назад и почувствовал, что сползает с седла.

Он отпустил поводья и с криком свалился на землю. У него перехватило дыхание, но времени приходить в себя не было. Конь попятился и лягнул ногой, обдав снегом лицо Марка. Мальчик откатился к озеру и с трудом поднялся, ловя ртом воздух. С обеих сторон легионеров теснили назад, за линию фургонов и испуганных мулов.

– Защищайте штандарт! – крикнул Квинт и повернул коня в сторону позолоченного венка с лоскутом красной материи, который высился над редеющей серединой линии римлян.

Внезапно конь трибуна споткнулся, и Квинт отчаянным рывком перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю. Конь упал на бок, у него была сломана нога.

Марк подбежал к трибуну.

– Ты в порядке, господин?

Квинт кивнул:

– Мы должны спасти штандарт. Останься со мной.

Они присоединились к небольшой группе легионеров, стоявших вокруг штандарта. Среди них был и старший центурион. Он отбивался от нападавших и кричал между ударами:

– Все к штандарту! Все ко мне!

Те, кто смог, подчинились приказу и сомкнули ряды. Квинт оценил обстановку в центре:

– Мы проигрываем.

Марк увидел, что за кольцом людей вокруг него еще идет борьба, но центр уже прорван. Некоторые легионеры побросали оружие и побежали, преследуемые мятежниками, пощады от которых они не ждали. На обоих флангах центурии сомкнулись, продолжая бой спина к спине, пока не падали замертво. Людей, защищавших штандарт, медленно оттесняли от тропы к берегу озера.

Центурион пробрался к Квинту:

– Господин, мы не можем допустить, чтобы штандарт достался противнику.

Квинт стоял с белым как мел лицом, губы его дрожали.

Офицер-ветеран глубоко вдохнул и заговорил как можно спокойнее:

– Мы проиграли сражение. Но мы можем спасти нашу честь. Нельзя позволить врагу взять штандарт. Если мы дойдем до озера, то сможем бросить его в воду.

Квинт кивнул, сощурив глаза:

– Да. Вот что мы должны сделать.

Ветеран повернулся и крикнул окружающим его легионерам:

– Мы будем отступать к озеру. Шаг за шагом. Я буду давать команду. Раз!.. Два!..

Небольшая группа стала отступать перед мятежниками. Марк все время слышал глухие удары оружия по щитам, видел легионеров, отбивавшихся короткими мечами. Временами вражеское оружие пролетало между щитами, и раздавался крик раненого легионера. Некоторые продолжали сражаться, даже если их кровь окрашивала снег под ногами. Другие, шатаясь, пятились назад и падали, слишком тяжело раненные, чтобы сражаться, но Марк видел их глаза, когда они, лежа на спине, прижимали щит к груди, не выпуская меча из рук. Он восхищался их стремлением бороться до конца, в то время как их товарищи вынуждены были оставлять их, стремясь дойти до озера.

Марк огляделся: вокруг штандарта осталось только тридцать защитников. Неожиданно раздался крик:

– Пропустите нас! Пропустите нас!

Он сразу узнал этот голос. Децим и горстка его людей, тяжело дыша, с окровавленными мечами в руках, с трудом протиснулись между сомкнутыми щитами защитников и встали рядом с Квинтом, Марком и легионером, державшим штандарт. За ними солдаты быстро сомкнули ряды, так как мятежники продолжали атаковать их. Но было невозможно пройти сквозь стену сомкнутых щитов и частокол выставленных вперед мечей, и большинство мятежников отошли в поисках более легких жертв.

– Мы почти у берега озера, – объявил центурион, глядя поверх шлемов товарищей. – Там мы будем держаться как можно дольше, пока я не избавлюсь от штандарта.

Децим повернулся к офицеру:

– И что потом? Куда нам идти?

– Идти? – угрюмо улыбнулся центурион. – Прямо в Аид, вот куда.

– Это твой план? – засмеялся Децим. – Он не для меня. Я выберусь отсюда. Я поплыву.

– В такой воде? Замерзнешь, не доплыв до того берега. Ты можешь утонуть, как крыса – или как человек, с оружием в руках.

Децим покачал головой и оглядел небольшую группу:

– Ты с ума сошел.

Тут он впервые увидел Марка и, пораженный, уставился на него. Глаза его стали огромными.

– Я знаю тебя! Ты… Ты – тот плохо воспитанный сынок Тита.

На миг Марк забыл о сражении. Он забыл о неизбежности своей смерти от рук мятежников. Все, что он видел, – это лицо человека, который мучил его и его мать, когда они томились в загоне для рабов, ожидая начала аукциона. С диким рычанием он поднял меч и сделал выпад.

– Осторожно, парень! – крикнул центурион, ставя щит между Марком и Децимом. Клинок ударил в край щита. – Глупый! Он же один из наших! Думай, прежде чем пускать в ход меч!

Марк вскрикнул от разочарования, увидев, что Децим отступил и спрятался за спинами двух своих людей. Центурион оттолкнул Марка к Квинту:

– Следи за этой горячей головой. Он опаснее для нас, чем для них.

Но момент уже прошел, и Марк впал в отчаяние. Если ему и Дециму суждено здесь остаться, то ничего не сбудется. Он умрет, зная, что мать обречена на рабство и будет до самой смерти трудиться в поместье Децима в Греции. Он умрет, не отомстив за Тита и других убитых бандитами Децима.