это гонками! — восхитился я, шагая вслед за Лиз в их бунгало.

— Я уверена, что именно так она представляет себе секс, — весело заметила Лиз. — В те дни они не имели никакого представления о спорте.

Не знаю почему, но меня это шокировало. По слухам, я знал, что Лиз время от времени этим охотно занималась, но все-таки не относилась к числу тех сексуальных гимнасток, которыми стало большинство девушек ее поколения.

Настоящей неожиданностью для меня было услышать, как она высказывается в моем духе. Как же меня возмутило отсутствие у нее романтики — весь тот цинизм, который так характерен для большинства современных любовников!

Мне даже показалось, что она специально хочет меня подразнить.

Если у нее и было такое намерение, она своего добилась. У меня возникло желание поскорее с ней расстаться. А ведь всего лишь нежный взгляд, один вздох, одна коротенькая фраза вроде «Я хочу, чтобы это длилось вечно» позволили бы мне оказаться наверху блаженства.

Вместо этого она повела себя, как пресытившийся студент во время своих последних летних каникул.

В их бунгало мы приняли душ, потом я натянул брюки ее дядюшки, которые, к ее восторгу, уныло свисали с моих бедер.

— Мне бы хотелось, чтобы все мужчины носили брюки именно таким манером, — заявила она, буквально вливаясь в ярко-зеленое произведение искусства, сидевшее на ней, как змеиная кожа. — Так остается больший простор для воображения.

И тут же, словно молния, исчезла в сторону океана. Я смог догнать ее только за первой линией бурунов.

На пляж мы вернулись только тогда, когда прибыли первые любители коктейлей. Сотни ярко одетых мужчин и женщин собрались под зонтиками и тут же рассыпались на отдельные группы, как капли масла в стакане воды. Некоторые группы не разговаривали с другими. К тем, у кого было слишком много денег, относились с таким же презрением, как и к тем, у кого их было слишком мало. Даже в раю херувимы отличались от серафимов.

Тетушка Лиз принадлежала к старой гвардии — кружку дам средних лет, которые играли в бридж, осуждали греховные влияния, с каждым годом все ширившиеся в городке, шепотом критиковали порочность и дурной вкус тех, кто был богаче их, понимающе улыбались при виде нервной старательности тех, кто был беднее, и, в общем-то, неплохо проводили время, пока их краснолицые тугодумы-мужья, сопя, обсуждали в баре счет в партии гольфа.

Лиз вызволила меня от тетушки, мы нашли свободный столик у бассейна и устроились с коктейлем, недавно созданным барменом клуба, явно своего рода гением: джин, белая мята, листья полыни и щепотка соды.

Я решил напиться.

Солнце пригревало, хотя дело шло к вечеру. Соль на моей коже высыхала и тихонько потрескивала. Лиз сидела рядом…

Все было прекрасно, если не считать Дика Рендена в пестрых брюках из шотландки, подчеркивавших желтизну его кожи и костлявость тела.

— Бездельничаете, как я вижу, — просопел он, имитируя взрыв сердечности, характерный для завсегдатаев. И без всякого приглашения уселся за наш столик.

— Как вы сегодня себя чувствуете, мисс Бессемер? — спросил он, развернув очки в ее сторону. Мне захотелось его ударить.

— Спасибо, прекрасно, — Лиз подарила ему свою лучшую улыбку в стиле Вивьен Ли в роли Скарлет О’Хара.

— Думаю, вы слышали, что у нас случилось прошлой ночью, когда мы вас покинули.

— Да, — тихо кивнула Лиз, и ее веки скромно дрогнули; это прибавило ему небывалой прыти, а я чуть было не расхохотался.

Но Ренден воспринял все очень серьезно.

— Это было ужасно, — сказал он, напрягая свои микроскопические бицепсы.

— У вас, должно быть, стальные нервы, — с дрожью в голосе заметила Лиз.

— Ну, не совсем, но, я думаю, Пит рассказал вам, как все это выглядело.

— Я бы сломалась через пять минут, — сказала эта каменная девица, с обожанием глядя на нас обоих.

— Да, это было нелегко. — Ренден героически сжал губы в тоненькую ниточку.

Тут уж я не выдержал и решил вмешаться:

— Никто меня не разыскивал?

— Нет, полицейский видел, как вы направились в клуб с мисс Бессемер.

— Да? — Я приготовился услышать гораздо больше о том, что увидел полицейский, но, видимо, тот оказался человеком скромным.

— Поэтому я решил прогуляться и посмотреть, что здесь интересного. Устал я, знаете, от той атмосферы. Представляете, Элли до сих пор не пришла в себя!

— Я думал, она уже поправилась.

Ренден покачал головой.

— Нет, она бредит, состояние ужасное. Никому не разрешают заходить к ней, кроме Гривса. В конце концов я пошел к нему… Вы же понимаете, как ближайший родственник… И потребовал полного отчета о ее состоянии. Он сказал, что до сегодняшнего утра Элли не приходила в сознание. Я настаивал, что ее следует поместить в больницу, но он ответил, что ее обеспечили самым квалифицированным медицинским обслуживанием, какое здесь только можно найти.

Лиз спросила:

— Вы не думаете, что они арестуют мистера Брекстона?

Ренден пожал плечами и солидно протянул:

— Трудно сказать. Некоторые не слишком уверены, что он — виновник всего случившегося.

— Нет, это должен быть мистер Брекстон.

— Почему? — ее уверенность меня удивила.

— Только мужчина мог перерезать горло мистеру Клейпулу. У Питера не было причин это делать, так что остается один Брекстон.

— И я, — добавил Ренден. — Я тоже под подозрением.

— Да, но вас же не было в ту ночь; кроме того, вы не могли же убить своего дядю… А если даже и могли, то не имели шансов убить миссис Брекстон, так как в то время были в Бостоне…

— И проводил время с друзьями, — с достоинством кивнул Ренден. — Не думаю, что мне придется доказывать Гривсу, что я был там, когда все случилось.

— Таким образом, у вас два алиби, что исключает вас из числа подозреваемых. Только бедный мистер Брекстон мог совершить оба убийства.

— Очень изящно, — признал я. — Но предположим, что у мистера Брекстона есть алиби на второе убийство и хорошее объяснение первого.

— И что из этого? — Оба с любопытством взглянули на меня.

— Не собираюсь ничего говорить до тех пор, пока не прочитаете все завтра в «Глоуб». Могу только сказать: я знаю, что в момент убийства Брекстон был с Элли Клейпул.

Ренден посмотрел на меня с живым интересом.

— Вы уверены в этом?

— Уверен. И думаю, это его исключает.

— Если только… — Лиз замолчала. Мы посмотрели на нее, немного смущенные неожиданными выводами из моих слов.

— Если только что? — раздраженно переспросил Ренден.

— Ну, если только они не сделали этого вместе… Что может объяснить, почему она вдруг сломалась.

Между нами пронесся неожиданный холодок.

— Мисс Клейпул — моя тетка… — сухо начал