Старший адъютант управления генерал-квартирмейстера 1-й Маньчжурской армии подполковник Генерального штаба барон Александр Винекен докладывал генерал-майору Владимиру Ора-новскому: «…Наша тайная агентура в Японии потерпела непоправимый удар вследствие пропажи материалов с обозначением фамилий агентов при отступлении от Мукдена, ввиду грозящей им жизненной опасности, почти все агенты были вызваны из Японии.

Полагал бы необходимым воспользоваться благоприятным случаем, который дает нам возможность командировки в Японию ныне же лица, знакомого с военным делом и заслуживающего полного доверия».

Речь идет о поручике Субботиче. Здесь же подполковник Винекен предлагает, «нисколько не скупясь на денежные расходы, открыть поручику Субботичу широкий кредит, дабы дать ему возможность жить в лучших гостиницах и вращаться в более интеллигентных слоях общества».

Сразу определятся и способ доставки донесений от Суббо-тича — через представителя Министерства финансов в Пекине Давыдова или через иностранный банк, где он будет получать деньги.

На документе резолюция Главнокомандующего: «Доклад утверждаю и назначаю поручику Субботичу единовременно две тысячи и ежемесячно по одной тысяче. Все остальное наличном ответе и страхе поручика Субботича».

Летом 1905 года военная разведка России попыталась применить новый прием для сбора информации — использование тайных агентов-китайцев путем их сквозного прохода через расположение японских войск. Они двигались из Шанхай-Гуаня и должны были поступать на работу в воинские части японской армии. Пробыв там определенное время агентам предстояло возвращаться к своим и докладывать в разведотделения штабов о проделанной работе. Этот прием, к сожалению, не удалось проверить на практике. Вскоре военные действия были прекращены и агенты попросту не успели внедриться в части и подразделения японцев.

Так организовывалась, строилась и действовала дальняя разведка на Маньчжурском театре боевых действий в период Русско-японской войны 1904–1905 годов. Однако не единой дальней разведкой была жива воюющая армия. Действовала еще разведка флагов и ближняя разведка. О них наш рассказ в следующей главе.

Разведка флангов в период боевых действий старалась использовать весь комплекс «крышевого» прикрытия. Разведчики действовали под видом коммерческих заготовителей, купцов, иностранных корреспондентов, ученых-путешественников, а также в составе «туземных отрядов».

Тревогу штаба Маньчжурской армии вызывали передвижения китайских войск под командованием генералов Ма и Юаньшикая. Их намерения не были известны. Русские генералы задавали себе вполне резонные вопросы: если Япония высадит десант на западном побережье Ляодунского залива, как поведут себя китайцы? Не выступят ли они на стороне японцев?

Ведь к тому же не была известна и граница, разделяющая Маньчжурию и Монголию. Так офицеры Маньчжурской армии захватили в бою японскую карту и с удивлением обнаружили, что их противники обозначили границу в 30 километрах к западу от реки Дунляохэ, в то время как на наших картах граница проходила по реке.

Да и сама Монголия была слабо изучена русскими войсками. И вряд ли кто мог твердо ответить на вопрос, сколь возможны передвижения крупных воинских частей по территории этой страны.

Естественно командованию не хотелось блуждать в потемках, и потому уже в феврале 1904 года в район реки Ляохэ — Китайской железной дороги — Синминтин — Гоубаньцзы — Инкоу был послан русский разведчик. Им оказался штабс-капитан Колонтаевский, слушатель Восточного университета в городе Владивостоке. С началом войны его отозвали из университета и прикомандировали к штабу Маньчжурской армии. А поскольку на офицеров, знающих восточные языки, был огромный дефицит, Колонтаевский оказался как раз к месту.

В марте в районы дислокации китайских войск генералов Юаныпикая и Ма под «крышевым» прикрытием иностранного корреспондента командировали штабс-капитана Петра Россова.

Петр Алексеевич Россов, выпускник 2-го кадетского корпуса и 1-го военного Павловского училища, попал служить на Дальний Восток. Здесь изучил нравы, культуру и быт японцев и китайцев, участвовал в походе в Китай в 1900–1901 годах. Потом учился в Николаевской Академии Генерального штаба, и по ее окончании вновь был направлен на Восток. Служил в 147-м пехотном Самарском полку. Здесь его и отыскали штабные офицеры и снарядили в тыл китайских войск.

В апреле под видом русского купца Попова, торгующего чаем, в разведкомандировку убыл опытный разведчик есаул Уральского казачьего войска Давид Ливкин.

Давид Иванович окончил военное училище и трехгодичные офицерские курсы восточных языков при Азиатском департаменте МИДа. Он успешно овладел арабским, турецким, персидским и французским языками. До этого Ливкин уже знал татарский и киргизский языки.

По заданию принца А. Ольденбургского есаул совершил длительную разведывательную экспедицию в Индию, с успехом справился с заданием и возвратился на Родину. С началом Русско-японской войны он подал рапорт с просьбой отправить его в действующую армию. И вот теперь есаул Ливкин во главе небольшой группы разведчиков направлялся в ставку генерала Ма.

Китайцы встретили «чайных купцов» совсем не ласково. Однако Ливкину удалось встретиться с генералом Ма, вручить ему подарки, оказать уважение и наладить нужный контакт.

Давид Иванович «гостил» в ставке несколько дней. Генерал поведал ему, что не собирается выступать на стороне японцев. Более того, он обеспокоен агрессивными действиями японской армии и видит в ней прямую угрозу Китаю.

Как грамотный, знающий офицер есаул Ливкин и сам признаков подготовки к наступлению не обнаружил. Наоборот, генерал Ма проявлял доброе, дружеское отношение к русским купцам.

Вскоре разведгруппа Ливкина возвратилась в штаб армии. Сведения, полученные от китайцев, были высоко оценены командованием. Это дало возможность планировать дальнейшие боевые операции, не оглядываясь на китайцев.

Есаул Давид Ливкин был награжден золотым оружием.

Храбрый разведчик в боях под Мукденом получил тяжелую контузию, не мог самостоятельно двигаться и говорить. Его уволили в отставку в чине полковника и удостоили ордена Св. Владимира с мечами и бантом.

К разведывательной работе был привлечен и крупный поставщик продовольствия, сподвижник героя Русско-турецкой войны 1877–1878 годов генерала М. Скобелева — коммерческий заготовитель А. Громов.

Работая в Монголии еще в довоенное время, он хорошо изучил эту страну, был знаком с многими местными князьями. Так что попутно с покупкой скота он вел постоянную разведдеятельность.

Активные боевые действия японцев и их стремление совершить глубокие фланговые обходы, заставили командование Маньчжурской армии усилить разведку правого фланга. Вторично отправлен в Монголию под видом датского корреспондента штабс-капитан Петр Россов. Ему в помощь назначен Владимир Шангин — студент Санкт-Петербургского Императорского университета, переводчик с монгольского языка.