из них в неистовый удар, от которого практически трещат кости, но, Боже… как же это приятно. Я издаю еще один стон, каждый из которых представляет собой смесь удовольствия и боли.

— Ты можешь быть с ней грубым, — говорит Хантер со своего места в другом конце комнаты. — Ей это нравится.

— Да? — отвечает Дрейк, и тут кулак оказывается у меня в волосах, и он рывком поднимает меня на ноги, так что его рот оказывается напротив моей щеки. Он все еще глубоко зарывается в меня, шепча: — Это лучшая киска, которую я когда-либо трахал, ты знаешь это? — Он снова делает толчок. — Самая лучшая.

Заведя руку назад, я обхватываю его за шею и притягиваю его губы к своим, отчаянно желая ощутить вкус его рта, умирая от этих сладких слов. И он целует меня с пылом, зажав зубами мою нижнюю губу, толкаясь в меня. На мгновение, когда мы погружаемся в свою похоть, я почти забываю, что за нами наблюдает мой муж. Здесь только мы — я и Дрейк, и это не кажется неправильным или странным. Это правильно.

Потом я чувствую на себе взгляд Хантера, и меня пронзает новая волна возбуждения. Мне нравится знать, что он здесь, как будто он тоже участвует в этом.

Без предупреждения толчки Дрейка прекращаются, и меня переворачивают на спину, затем подтягивают ближе за ноги, когда Дрейк накрывает своим телом мое и снова входит в меня. Мои ноги обхватывают его, и я смотрю ему в глаза, наслаждаясь возможностью видеть его лицо, пока он трахает меня. Я все еще не могу поверить, что это происходит, но это все, что мне нужно.

Его большое тело поглощает мое, и он неустанно двигает бедрами: жесткие, кровоточащие толчки, от которых мое тело пылает.

— Не останавливайся, — кричу я, когда мышцы моих ног начинают сводить судороги.

— Я никогда не хочу останавливаться, — тихо бормочет он, так тихо, что Хантер, наверное, не слышит.

Протянув руку вверх, я касаюсь его лица, проводя пальцами по густым волосам длиной до плеч, спадающим ему на лицо, пока он набирает быстрый ритм. Когда наши глаза встречаются, между нами проскакивает электричество, связь настолько сильная, что мое сердце раскалывается и трескается от ее интенсивности. Я понимаю, насколько дорог мне этот человек — больше, чем просто друг. Чувства, которые я никогда не позволял себе испытывать раньше. Чувства, которым я раньше не давала названия.

С этими словами я взмываю ввысь. Мое тело обхватывает его, удовольствие пульсирует в каждой жилке. Он продолжает в том же духе, явно стараясь продержаться достаточно долго, чтобы дать мне кончить, пока я стону, проходя через сокрушительный оргазм.

Когда мои конечности расслабляются вокруг него, он в последний раз вколачивается в меня, прежде чем, содрогнувшись, издать протяжный стон и заполнить презерватив между нами. Когда он расслабляется и прижимается грудью к моей груди, я чувствую, как быстро бьется его сердце, пытаясь выровнять свое собственное учащенное дыхание.

Я нахожусь на облаке где-то в небесах. Я больше не на земле.

Голос мужа возвращает меня на поверхность. — Приведи ее ко мне.

Открыв глаза, я смотрю на Дрейка, который отрывает свое теплое тело от моего, ловко поднимает меня с кровати и несет к ожидающему мужу. Он все еще сидит в кресле, расстегнув брюки и высунув твердый член, и ждет меня.

Желание оказаться в его объятиях нестерпимо. Он нужен мне, но я не хочу лишиться и нежных прикосновений Дрейка. Я в последний раз целую губы Дрейка, прежде чем опуститься на Хантера. Он жадно берет мой рот, словно пытаясь выцеловать вкус своего друга из моих губ. Он крепко прижимает меня к себе, и я делаю то же самое, цепляясь за его шею, пытаясь углубить наше объятие, когда опускаюсь на его твердый член.

В тот момент, когда он входит в меня, мы стонем в унисон. Затем я замираю, удерживая его в себе, и мы впиваемся друг в друга ртом.

— Я так чертовски сильно люблю тебя, — рычит он в поцелуе.

— Я люблю тебя, — отвечаю я.

Я хочу его удовольствия, комфорта и знакомости его прикосновений, чувства дома и безопасности, которое я испытываю, находясь в объятиях этого человека. Я хочу, чтобы Хантер был в моем теле и в моей душе, потому что именно там его место. Он — такая же часть меня, как и мое собственное сердце. И по тому, как он крепко обнимает меня, с какой любовью смотрит в мои глаза, я понимаю, что он чувствует то же самое. За все десять лет наших отношений я ни разу не почувствовала, что мне чего-то не хватает. Ни любви, ни внимания, ни вожделения, ни желания. Хантер отдал мне всю свою душу в тот день, когда мы поженились, и я бережно храню ее, как свою собственную.

— Было так здорово смотреть, как он трахает тебя, Рыжая, — бормочет он мне в губы, пока я скольжу вверх-вниз на его члене. Его слова разжигают во мне огонь, и я набираю скорость. — Я хочу, чтобы он увидел, как хороша моя девочка. Как совершенна эта киска.

Я издаю стон и еще сильнее опускаюсь на его колени. Его пальцы впиваются в мои бедра, и он двигает меня быстрее, пока я не чувствую, что снова начинаю возбуждаться, и удовольствие прокладывает путь по моему позвоночнику.

Едва наши губы отрываются друг от друга, как его член начинает подрагивать и вздрагивать внутри меня, и я кричу во время второго оргазма, сильно ударяясь бедрами о его бедра в погоне за восторгом от еще одной бурной кульминации.

К тому времени, когда мы с Хантером перевели дыхание, мои кости словно превратились в кашу. Когда я наконец поднимаюсь, его глаза обшаривают комнату, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, на что он смотрит, но прежде чем я успеваю это понять, я уже знаю.

Дрейка больше нет.

Правило № 17: Никто не любит затаившихся

Дрейк

Если они думали, что я буду ждать их искренних "Я тебя люблю", то они ошибались. Мне нужна минута, чтобы подумать. И выпить. Слава Богу, что есть бары и ограничения по количеству выпитого. Это место делает все правильно.

Я не злюсь. Мне не горько, не обидно, не завидно.

Я просто… растерян. И, если честно, немного нервничаю. Потому что это было хорошо. Очень, черт возьми, хорошо. Как самое лучшее, что я когда-либо пробовал. И мне есть с чем сравнивать. Просто я