Меня задевает упрек, но в то же время я чувствую облегчение. В сердитых золотых глазах Дэвидсона горит огонь. Обычно он сдержан и невозмутим, его невозможно разгадать. Сила премьера кроется не только в способности и харизме, но и в спокойствии. Но простого намека на измену своей стране, хотя бы малую, достаточно, чтобы он воспламенился.

– Так что же мы будем делать? – спрашиваю я, временно удовлетворенная.

Премьер замедляет шаг, затем останавливается и поворачивается спиной к стене, чтобы видеть всех. Мы тоже останавливаемся, и в широком коридоре возникает затор из недоумевающих Красных и Серебряных. Даже королева Анабель смотрит на Дэвидсона серьезно и внимательно.

– Наши патрули сообщили, что рейдеры перешли границу час назад, – говорит Дэвидсон. – Обычно их интересуют поселения на равнине, реже – сама столица.

Я думаю о родителях, о братьях, о Гизе и о Килорне. Они или спят, не обращая внимания на шум, или гадают, что случилось. Я не стану драться, если ради этого придется бросить их в беде. Фарли перехватывает мой взгляд, и я вижу в ее глазах тот же страх. Клара тоже во дворце.

Дэвидсон старается нас успокоить.

– Сирены – просто предупреждение, и наши граждане об этом знают, – говорит он. – Асценденту ничего не грозит. Горы сами по себе обеспечивают достаточную защиту. Большинство атак завершаются на равнине или в предгорьях. Рейдерам придется лезть прямо к нам в зубы, чтобы подобраться в городу.

– Значит, рейдеры исключительно глупы? – спрашивает Фарли, пытаясь собраться с духом. Она по-прежнему не снимает руки с кобуры. Угол губ у Дэвидсона приподнимается, и я слышу, как Кармадон произносит «да», притворяясь, что кашляет.

– Нет, – отвечает премьер. – Но они любят эффекты. Атаковать столицу Монфора стало для них чем-то вроде привычки. Это приносит им славу в своем кругу, среди лордов Прерии.

Тиберий вскидывает подбородок и делает шаг вбок, выйдя из-за спины охранника. Судя по напряженным плечам, я догадываюсь, что излишняя забота ему неприятна. Он должен быть на передовой. Не в духе Тиберия Калора делать что-то чужими руками, отправлять другого навстречу опасности вместо себя.

– А кто эти рейдеры вообще такие? – спрашивает он.

– Вы все спрашивали про Серебряных, живущих в Монфоре, – говорит Дэвидсон, повысив голос, чтобы перекрыть вой сирен. – Вам хотелось знать, как им живется. Каким образом мы, много лет назад, изменили порядок вещей. Некоторые Серебряные приняли свободу и демократию. Многие, я бы сказал. Большинство. Они понимали, каким должен быть мир. Ну или повидали жизнь за пределами наших границ и решили, что лучше остаться и приспособиться.

Его взгляд падает на Эванжелину; отчего-то она заливается румянцем и прячет лицо.

– Некоторые не согласились. Члены королевской семьи, старая аристократия, которым не понравились новые порядки. Они бежали. Одни пересекли границы. Другие сбились в банды на востоке, в безлюдных холмах между нашими горами и Прерией. Поделили территорию. Они вечно дерутся, грызясь друг с другом и с нами. Живут как пиявки, питаются тем, что удастся найти. Они ничего не выращивают и не строят. Мало что держит их вместе, кроме ненависти и гордыни. Они нападают на транспорты, фермы, города как в Прериях, так и в Монфоре. В основном их интересуют Красные поселения, которые не способны защититься от Серебряных убийц. Они появляются, наносят удар, бегут…

Кармадон удрученно потирает блестящую черно-лиловую щеку.

– Как низко пали мои сородичи. И всё ради гордости.

– И ради того, что они считают властью, – добавляет Дэвидсон. Он смотрит на Тиберия. Принц-изгнанник выпрямляется и выпячивает подбородок. – Ради того, что, по их мнению, они заслуживают. Они, скорее, умрут, чем будут жить под властью тех, кого считают низшими.

– Идиоты, – буркаю я.

– В истории полно таких людей, – заявляет Джулиан. – Которые не желали перемен.

– А те, кто желал, становились настоящими героями, не так ли? – спрашиваю я.

Пусть Тиберий задумается.

Однако принц не глотает наживку.

– Где сейчас рейдеры? – спрашивает он, не сводя глаз с лица Дэвидсона.

Премьер мрачно усмехается.

– На равнине, неподалеку от города. Ваше величество, кажется, мне все-таки удастся показать вам Ястребиную тропу.

Не бывает дворца без арсенала.

Охранники Дэвидсона уже там – они снуют в длинном помещении, полном оружия и снаряжения. Вместо зеленых комбинезонов – формы, к которой я привыкла, – они надевают узкие черные костюмы и высокие ботинки. В самый раз, чтобы отбивать ночную атаку. Эти костюмы похожи на тот, что я носила на тренировках – фиолетово-серебристый, всем дающий понять, что перед ними дочь Дома Титаноса. Серебряная до мозга костей. Фальшивка.

Анабель кладет руку на плечо Кэла. Она умоляет его глазами, но он проходит мимо, отодвинув бабушку с дороги – мягко, но решительно. Ее пальцы касаются края алого плаща, и парча струится меж них, когда Кэл выскальзывает из хватки старой королевы.

– Я должен это сделать, – негромко говорит он. – Премьер прав. Я должен сражаться за них, если хочу, чтобы они сражались за меня.

Остальные молчат; тишина висит, как низкая туча. Слышно лишь шуршание одежды. Мое платье кучей лежит на полу, а я торопливо натягиваю костюм поверх белья. В процессе я поворачиваюсь, и мой взгляд падает на знакомые мускулы.

Тиберий стоит ко мне спиной, без рубашки, в натянутом до пояса костюме. Я провожу взглядом вдоль позвоночника, заметив несколько шрамов на фоне гладкой кожи. Они давние, старше моих. Получены на тренировке во дворце или на войне, которая уже закончилась. Хотя прикосновение целителя легко могло бы с ними справиться, Тиберий хранит их, коллекционируя шрамы, как другие собирают медали или нашивки.

«Заработает ли он сегодня новые шрамы? Исполнит ли Дэвидсон свое обещание?»

Отчасти я задумываюсь, не ждет ли законного короля ловушка. Обыкновенное убийство, которое можно выдать за гибель в бою. Но даже если Дэвидсон солгал, когда сказал, что не причинит вреда Кэлу, он не идиот. Гибель старшего Калора нас лишь ослабит, разрушив жизненно необходимую преграду между Монфором и Мэйвеном.

Я продолжаю смотреть на принца, не в силах оторваться. Шрамы старые – в отличие от фиолетовой отметины между шеей и плечом. Она появилась не далее чем пару дней назад. «Это от меня», – думаю я, пытаясь подавить воспоминание, одновременно такое близкое и бесконечно далекое.

Кто-то толкает меня в плечо, вырвав из зыбучих песков по имени Тиберий Калор.

– Ну-ка, – ворчливо говорит Фарли. Это предупреждение. По-прежнему в темно-красном генеральском мундире, она смотрит на меня широко раскрытыми синими глазами. – Давай я.

Ее пальцы справляются с молнией на спине, и костюм плотно облегает фигуру. Я слегка ерзаю, поправляя длинноватые рукава. Что угодно, лишь бы отвлечься от принца-изгнанника, который тоже одевается.