времени должна была доставить их туда, где ему меньше всего хотелось быть. Несмотря на то что торг не удался, Аджухам пребывал в хорошем настроении. Предоставив халруджи право вести лошадь, он напевал себе под нос, с царским видом разглядывая прохожих.

— В корчму, — скомандовал Сейфуллах. — В любую, где подают хороший плов и настоящую мохану. Я зверски проголодался.

Пить с утра было не лучшей идеей, и Арлинг приготовился к напряженному разговору. Пьяный Аджухам был плохо управляем и доставлял много хлопот.

— Господин, — начал он издалека, — а что вы думаете о…

Предложение позавтракать в гостинице закончить не удалось.

Женский крик вырвался из уличного гомона, потонул в шуме толпы, снова взвился к синему небу и рассыпался мелким бисером по портовой площади. Рука Сейфуллаха дернулась к эфесу клинка, но халруджи его остановил — не было необходимости. Такое в портовых городах происходило по тысяче раз на день и могло случиться с каждым.

«Это не наше дело», — подумал Арлинг, но тело среагировало быстрее. Мальчишка-вор, укравший у женщины сумочку, бежал прямо на него, умело лавируя между теми, кто пытался его остановить. Когда маленький грабитель поравнялся с ними и нырнул под брюхо лошади Аджухама, Арлингу не стоило труда сделать ему подножку.

Воришка с грохотом растянулся на земле, и Регарди почти физически ощутил запах крови на свежих ссадинах, появившихся на его локтях. Придавив парня коленом, он отобрал сумочку, обнаружив, что она была согдарийской — из змеиной кожи. Кучеярки были слишком суеверными, чтобы носить изделия из кож рептилий. Похоже, мальчишка обокрал гранд-даму из столицы, приехавшую полюбоваться местной экзотикой.

Регарди не ошибся. Драганка уже мчалась к ним, не переставая кричать. На этот раз от радости. Впереди нее несся шлейф духов, букет которых составлял тяжелую смесь гвоздики, пиона и амбры — выбор зрелой, уверенной в себе женщины.

— Пустите! — пропищал сорванец, и Арлинг почувствовал себя препогано.

— Молодец, — похвалил Аджухам, спешиваясь и забирая у него сумочку. Он уже предвкушал приключение. Все кучеяры любили зрелища, особенно те, в которых были замешаны женщины и стража. Последние уже проталкивались к ним сквозь толпу зевак и прохожих.

— Сам пальцы ему не руби, — распорядился Сейфуллах. — Сдадим охране, незачем нам в его крови пачкаться.

Услышав про наказание, воришка взвыл и впился зубами в руку халруджи. При желании Арлинг мог эту боль даже и не заметить, но в том-то и дело, что желания у него не было. От пленника остро пахло страхом, злостью и… безнадегой. За сумочку, украденную у знатной согдианки, мальчишка мог лишиться двух больших пальцев. Суровый приговор для человека, чья жизнь проходит на улице. Кусаться малец умел. Теперь Регарди чувствовал и запах своей крови тоже. Дама и стражники уже были близко. Так близко, что Арлинг мог слышать лязганье клинков в ножнах и бряцание сережек в женских ушках.

Понимая, что ни к чему хорошему его жалость не приведет, он разжал пальцы и отчаянно затряс ими в воздухе.

— Вот пес! Укусил! — прошипел халруджи, демонстрируя изумленному Сейфуллаху укус.

— Растяпа! — обругал его Аджухам, но тут подбежала дама, и, не умолкая ни на секунду, принялась рыться в сумочке, проверяя вещи. Сейфуллах расплылся в улыбке и уже начал произносить одно из своих самых витиеватых приветствий, как драганка вдруг завопила еще громче. Наверное, увидела воришку, убегающего от стражи.

— Зачем вы его отпустили? Он же меня обокрал! Разве трудно было его удержать? А вы, — дама тыкнула пальцем с богатыми перстнями в стражников, — если и дальше будете так жрать, вообще никуда не успеете. Только на собственные похороны. Из-за животов коленей не видно! А еще стражниками зоветесь. Что за дикая страна! Что за мерзкий народец!

Разъяренная дама поворачивалась то к Аджухаму, то к Арлингу, то к мнущимся стражам, не в силах успокоиться. И чем больше согдианка кричала, тем меньше она халруджи нравилась. Ему было все равно, что она думала о кучеярах, но ее голос, звучавший на расстоянии меньше саля от его головы, вызывал неприятные воспоминания.

Женщине было за тридцать, а ее жесты и интонации подсказывали о ее знатном происхождении. То, как она позволяла себе обращаться со стражей, говорило о том, что Арлинг был прав, отнеся ее к гранд-дамам. Согдианка резко взмахнула рукавом, описывая, что бы она сделала с воришкой, если бы он оказался у нее в руках, и Регарди почувствовал едва уловимый аромат пыльцы, который искусно прятался за тяжелым гвоздичным запахом. Руки женщины пахло спиртом, сахаром и смертью. Сколько бабочек они успели насадить на иглу и спрятать в стеклянные коробы за последние годы? Должно быть много, раз запах въелся настолько сильно, что его не в силах были заглушить даже самый сильный парфюм.

Арлинг похолодел, понимая, что знает, чью сумочку он только что спас. Он уже жалел о содеянном. Первым был Даррен, второй — Тереза. Прошлое настойчиво просачивалось в его новую жизнь. Зачем? Ведь все мосты были давно сожжены.

Тереза Монтеро, старшая сестра Даррена-Маргаджана, почти не изменилась. И хотя особой красотой любительница бабочек не отличалась, ее талант привлекать к себе мужское внимание никуда не пропал. Теперь Арлингу стало понятно, почему сердце Сейфуллаха забилось чаще. За прошедшие годы женственные чары Терезы только усилились, а сама она превратилась в цветок, который находился на пике своего расцвета и изо всех старался этот расцвет продлить. Арлинг с трудом подавил желание помять тщательно ухоженный стебель редкого садового растения Согдианы, которое, каким-то чудом, занесло в губительные пески Сикелии. Регарди по душе были дикоросы.

— Уверен, доблестная стража уже поймала проклятого мальчишку, — заливался, тем временем, Сейфуллах. — Простите моего слугу за нерасторопность, о Прекрасная, но он калека, слепой от рождения. Прошу вас, не судите его строго. Вам кто-нибудь говорил, что у вас изумительного цвета волосы? Так выглядит горький шоколад с корицей, растопленный лунным светом в сезон цветения пионов.

Сейфуллах явно перестарался. У Терезы были самые обычные волосы шатенки. Хоть и уложенные в изысканную прическу, они были ничем не примечательны.

Однако сестре Монтеро лесть пришлась по душе.

— Правда? — изумилась Тереза, и Арлинг был готов поспорить, что она уцепила локон ухоженными пальчиками и разглядывала его, словно в первый раз. — Кажется, в этом диком месте есть люди. Ваш слуга, конечно, идиот, что отпустил вора, но ему повезло с хозяином. Бывший каргал, наверное? Вы очень щедры. Этих щенков лучше оставлять на улице. Кстати, я вам признательна. В этой сумочке очень редкий и ценный экземпляр. «Синий Песчаник» или, как его называют у меня на родине, «Цветок Пустыни». Я поймала его сегодня утром на корабле, мы еще причалить не успели. Он