Ну что вам сказать. С тех пор прошла не одна дюжина лет. Я до сих пор живу на улице Хмурых Туч и очень сомневаюсь, что в ближайшие годы у меня действительно найдется время, чтобы заняться поисками более подходящего жилья или хотя бы покупкой соответствующей моему вкусу мебели. Жене, впрочем, нравится… или нет? Понятия не имею. За восемь лет совместной жизни мы с ней просто не успели об этом поговорить.

Но в то утро я еще не знал, что, посулив мне двадцать часов работы в сутки, сэр Джуффин Халли почти не шутил, а потому был счастлив и безмятежен. Успел не только помыться, но и зайти в соседнюю лавку, подобрать там несколько комплектов одежды – не безупречной, но вполне сносной, переодеться и явиться в Дом у Моста за несколько минут до назначенного срока.

Признаваясь в таких вещах, всегда чувствуешь себя дураком, но чего уж там, я изрядно нервничал. Ну, то есть когда мы с сэром Джуффином вчера обо всем договаривались, это было слишком похоже на сон, чтобы всерьез беспокоиться. А теперь дело обстояло иначе. Я шел по городу свежий, умытый, тщательно одетый – в Дом у Моста, чтобы приступить к работе в Тайном Сыске. И все это было так мало похоже на сон, что я поневоле начал прикидывать, сколько раз успею сесть в лужу еще до наступления вечера. И сколько раз сэр Лонли-Локли, дюжину вурдалаков ему под одеяло, посмотрит на меня как на пустое место. И так далее.

Немудрено, что я был на взводе. Даже загадал про себя – если не наткнусь в коридоре на эту ходячую «истину» в белом чехле, значит, все будет в порядке. А если наткнусь – что ж, возможно, сэр Джуффин Халли с пониманием отнесется к моему желанию немедленно отправиться на край света.

Шурфа Лонли-Локли я заметил издалека, когда свернул на улицу Медных Горшков. Он как раз вышел из Дома у Моста – такое поди не разгляди. И отправился не мне навстречу, а в противоположном направлении, к Хурону. Такой молодец. Я счел его отлучку добрым знамением и прибавил шагу. Будущее больше не пугало меня, по крайней мере, ближайшее. Когда-нибудь этот тип, надо полагать, все-таки вернется на службу, так что встреча с его равнодушными буркалами, увы, неизбежна. Но сейчас я был так счастлив, что великодушно разрешил себе подумать об этом позже и прибавил шагу.

Дверь кабинета, где вчера меня допрашивал, вернее, так и не собрался допросить господин Почтеннейший Начальник, была слегка приоткрыта; оттуда доносились голоса. Один явно принадлежал самому сэру Джуффину, второй был мне не знаком.

Я почти невольно притормозил. С одной стороны, не хотел мешать беседе, с другой – был не прочь ее подслушать. Очень уж интересный разговор там шел. И явно не предназначенный для моих ушей.

– Покраснел, значит? – заинтересованно переспрашивал незнакомый голос.

– Пятнами пошел, – говорил сэр Джуффин. – Зато не просто красными. Такой богатый оттенок малинового цвета, видели бы вы.

– Да я уже и сам локти кусаю, что такое редкое зрелище пропустил. Сколь немилосердна бывает порой судьба!

– Напрасно вы нее обижаетесь. Зрелище – Магистры с ним. Изловите какого-нибудь портового нищего, постарше и позловредней, отберите у него всю дневную выручку, пообещайте вернуть половину, если он вылижет ваши сапоги, и внимательно смотрите ему в лицо – примерно то же самое и увидите… Зато, зато! Вы не представляете, что я выторговал.

– Ну-ка, ну-ка, – оживился его собеседник.

– Четверть подземелий под Хуроном теперь наша. Это раз.

– Очень неплохо. Вы давно на эти подвалы зубы точили.

– Точил – не то слово. Нуфлину эта территория больше для гонора нужна, а я без подземелий как без рук. Кроме того, теперь у нас есть три дополнительные вакансии, и мы с вами можем заполнить их когда и кем пожелаем – хоть завтра, хоть через сотню лет. Не согласовывая наши кандидатуры ни с Орденскими, ни с Королевскими бюрократами. И вообще ни с кем. Лично мне вот прямо сейчас больше никто не нужен, но никогда не знаешь…

– Целых три вакансии? Умеете вы, кеттарийцы, торговаться.

– Вы дальше слушайте. Полная и окончательная отмена ограничений на следственные расходы. Если мы потратили миллион, значит, так было надо. И никаких вопросов. Честно говоря, только для вас и старался. Видеть уже не могу, как вы в конце каждого года объяснительные о причинах перерасхода казенных средств диктуете. Отчеты для казначейства составлять, конечно, все равно придется, но с объяснительными покончено навсегда.

– А вот за это низкий поклон. Надо же! Не ожидал от вас такой прыти.

– И это еще не все. Сейчас привести бы музыкантов, чтобы сперва торжественный марш, а уже потом новость, но ладно. Обойдемся. Так вот, с этого дня мы официально отчитываемся о проделанной работе только перед Королем. Семилистник в наши дела больше не лезет. Ну, то есть лезть-то они все равно будут, но мы больше не обязаны им в этом помогать. А напротив, имеем полное право ловить соглядатаев за руку и строчить жалобы нашему добрейшему юному Королю, который, не сомневаюсь, с огромным удовольствием будет давать им ход.

– Ну ничего себе, – выдохнул незнакомец. – Сказал бы мне кто об этом всего год назад, ни за что не поверил бы. А вы?

– Ну, положим, я всегда знал, что рано или поздно поверну все по-своему. Но не думал, что в один прекрасный день это окажется настолько просто. И ведь Нуфлин, горемыка, даже наемного убийцу ко мне прислать не может – нет у него специалистов достаточно высокой квалификации. И никогда не будет. Бедняге сейчас не позавидуешь. Дорого же ему обошелся этот богатенький оболтус!.. И кстати об оболтусах. Сэр Мелифаро, прекрати подслушивать государственные тайны. Я их тебе и так совершенно добровольно разглашу, если захочешь.

Я принял подобающий случаю виноватый вид и осторожно заглянул в кабинет.

– Твоего носа мне тут недостаточно, – заметил сэр Джуффин. – Заходи целиком.

Я вошел и во все глаза уставился на обладателя второго голоса, крупного пожилого господина с надменным породистым профилем и неотразимой улыбкой. Одет он был в совершенно ужасающее коричневое лоохи из грубой шерсти, о венчавшем его голову убогом тюрбане я и вспоминать на ночь глядя не хочу, но человеку-легенде еще и не такое простительно.

А сэр Кофа Йох был не просто легендой, а, если можно так выразиться, сказкой. Доброй сказкой о мудром и великодушном начальнике полиции Правого берега, которого любил весь город. Который в Смутные Времена ежедневно спасал больше людей, чем съедал пирожков – при том, что его отменный аппетит успел стать отдельной легендой, чрезвычайно популярной в среде столичных трактирщиков.

Коротко говоря, если именем Джуффина Халли в Ехо до сих пор пугают детей, то рассказами о сэре Кофе их развлекают и успокаивают. Хотя, близко узнав обоих за годы совместной работы, я начал думать, что справедливости ради следовало бы иногда менять местами их имена.

Созданию Кофиной репутации в немалой степени содействовала пресса. Когда сэр Рогро Жииль стал издавать первую в истории Соединенного Королевства газету и ломал голову над тем, как поднять ее популярность среди разборчивых столичных жителей, он придумал рубрику, где публиковались истории о Смутных Временах – не выдумки, а воспоминания очевидцев. Среди его сотрудников оказался бывший полицейский, который быстро сообразил, что можно по гроб жизни обеспечить себя гонорарами, рассказывая о приключениях собственного начальника. Сэр Кофа, привыкший по-отечески опекать своих бывших подчиненных, не возражал. В результате дела «Королевского голоса» резко пошли в гору, а на историях про умного, доброго и справедливого сэра Кофу Йоха выросло целое поколение детей. Я сам когда-то был преданным читателем этой рубрики и страшно сердился, что газета выходит всего один раз в день, а не, скажем, пять или сорок.