за талию и еще два раза заговаривал с ним, шепча прямо на ухо… Этот непонятный «птичий щебет» Шэн Линъюань быстро позабыл, но вот его ухо, обожженное дыханием птицы из клана Чжу-Цюэ, температура тела которой была выше, чем у обычных людей, до сих пор гудело.

1 得寸进尺 (dé cùn jìn chǐ) — получив цунь, продвинуться на чи (обр. в знач.: ненасытный, алчный, жадный. Сродни выражению: дай ему палец — всю руку отхватит).

И что он должен был с этим делать? Шэн Линъюань не знал ответа на этот вопрос.

Потому что «нормальный» Шэн Линъюань ничего не чувствовал.

Его тело сгорело в пламени Чиюань, пережило восемьдесят одно Небесное Бедствие, а темное жертвоприношение обернулось для него казнью тысячи порезов. Ни боль, ни зуд больше не имели для него никакого значения. Большую часть времени Его Величество напоминал самодовольного льва. Будучи сытым, он только и делал, что ленился. И если бы какой-то ничтожный человечишка решил пересечь его границы, он бы и бровью не повел.

В этом мире у него была аллергия только на Сюань Цзи.

Сюань Цзи не был «нормальным». Он был его кошмарным сном.

Эмоции, что Шэн Линъюань испытывал, его внезапная чувствительность и робость, должны были оставаться тайной.

Если забыть о том, что взбрело в голову Сюань Цзи, Шэн Линъюань мог бы убедить себя, что эта глупая птица действует неумышленно. Он мог бы заставить себя закрыть на это глаза. Однако он не только понимал, что на самом деле происходит, но и должен был соблюдать осторожность, чтобы ненароком не выдать себя. Нельзя было давать Сюань Цзи повод для «недопонимания», как нельзя было позволять ему скакать по своим нервам.

Шэн Линъюань на мгновение задумался и даже растерялся. Прошло всего несколько дней, как все дошло до такого? Поначалу он был также строг к Сяо Цзи, как к некогда жившему во дворце бифану. Но, может быть, Шэн Линъюань был недостаточно строг? Он в тайне и открыто лил между ними холодную воду из озера Дунтинху2… Кто знает, может быть, именно это оказало на юношу настолько противоположный эффект. Сюань Цзи не сдался3, напротив, это его только раззадорило.

2 洞庭湖 (dòngtínghú) — крупное неглубокое озеро в северо-восточной части китайской провинции Хунань. Озеро Дунтинху известно в китайской культуре как место возникновения праздника драконьих лодок. Район озера Дунтинху часто упоминается в истории и литературе Китая. Утверждается, что гонки на лодках-драконах зародились на восточном берегу озера как праздник в честь памяти поэта Цюй Юаня (340–278 до н. э.), покончившего жизнь самоубийством в одном из притоков озера.

3 偃旗息鼓 (yǎnqí xīgǔ) — свернуть знамёна и перестать бить в барабаны (обр. в знач.: прекратить, отступиться).

Под небольшим деревянным столом, превращенным в чайный столик, лежала дюжина старых журналов. Шэн Линъюань случайно скользнул по ним взглядом, и его внимание привлекла цитата на одной из обложек: «Есть три вещи, которые ты не можешь скрыть: кашель, бедность и любовь. Чем больше ты это прячешь, тем сильнее оно привлекает внимание. Набоков»4.

4 На самом деле цитата принадлежит югославскому писателю и нобелевскому лауреату Иво Андричу. Она встречается в книге «Мост на Дрине» и звучит так: «Три вещи в мире невозможно скрыть, — говорили турки, — любовь, кашель и бедность».

Незнакомые упрощенные иероглифы выстроились в его глазах в поистине шокирующую фразу. Шэн Линъюань взял полный рекламы журнал, провел пальцами по холодной мелованной бумаге и еще долго всматривался в странную строчку. «Лучше бы мне поскорее покончить с этим», — думал он.

Его Величество поднял голову и заметил висевшую в воздухе русалочью чешую, окутанную клубами черного тумана.

«Небесный нефритовый дворец» был родиной для русалок и гаошаньцев. Кто знает, может быть именно там хранилась тайна создания инструментальных духов. Даже если это был последний лучик надежды, он должен был туда отправиться. Возможно…

Когда заветные мечты Сюань Цзи исполнятся, он, как и хотел Дань Ли, вернется в Чиюань и, наконец, успокоится, осев пеплом на дне долины. На смену всему придет пустота и безмятежность. Ему не придется стареть и страдать из-за трудностей в сердечных делах… Вот же бардак!

Когда Шань Линь, Янь Цюшань, Чжичунь и Ван Цзэ зашли в квартиру следом за Сюань Цзи, то первым, что они увидели, была вовсе не созданная массивом гостиная из старинного замка. Это был листавший старый журнал Шэн Линъюань. Никто не знал, что такого непозволительного он там увидел, но от Его Величества исходили волны злобы. Его длинные свежевымытые волосы в беспорядке рассыпались по спине, сделавшись похожими на затвердевший черный туман.

Шань Линь относилась к классу духовной энергии. Конечно же, она лучше прочих ощущала душевное состояние других людей. Стоило ей переступить порог квартиры, как волосы на ее голове встали дыбом. В этом похожем на замок пространстве царила неописуемо мрачная атмосфера. Это напомнило Шань Линь случай с восстанием снеговиков в горах, которое ей довелось наблюдать еще в молодости. Тысячи белых монстров заполонили собой все пространство вокруг. Они медленно приближались к ней, как вдруг, со склона сошла огромная лавина. В тот день она чудом осталась жива5. Это был поистине травмирующий опыт, она была напугала, ей было трудно дышать. Пожалуй, сколько бы лет ни прошло, Шань Линь никогда этого не забудет.

5 九死一生 (jiǔsǐyīshēng) — на девять шансов умереть лишь один ― остаться в живых (обр. в знач.: подвергаться смертельной опасности; почти верная гибель; чудом остаться в живых).

И вот, в старом домишке, в одном из жилых районов столицы, она вновь испытывала это чувство.

Повинуясь инстинктам, Шань Линь схватила Ван Цзэ за рукав и потащила его за собой, попутно вытерев о его одежду выступивший на ладонях пот.

Их голоса заставили Шэн Линъюаня прийти в себя. Как только он поднял глаза, мрачное выражение исчезло с его лица, и окутавшая его тьма исчезла. В комнату тут же вернулось тепло, сгустившиеся тени развеялись, и лучи утреннего солнца упали на множество искусно выполненных антикварных украшений. Казалось, все они были просто иллюзиями.

— Проходите? — не вставая, отозвался Шэн Линъюань. Он учтиво протянул руку и кивнул на стоявший неподалеку диван. — Присаживайтесь.

Шань Линь почувствовала, как заныли ноги. Только теперь она заметила, как сильно напряжена, и что ее мышцы попросту свело судорогой.

От директора Хуана она узнала об участии в инциденте с Цзянчжоу некоего мистического персонажа, но все еще сомневалась, стоит ли верить его словам. Обычно доктор Ван не ошибался в своих выводах, но это действительно выглядело неправдоподобно. Даже проработав полжизни в мире людей с особыми способностями, она чувствовала себя