Сэр Чарльз вопросительно взглянул на мистера Хиггинса.

— О чем вы задумались? — без особой приязни поинтересовался он.

— О том, какую выгоду мы можем извлечь из перемен на Кубе, сэр, — ответил Оливер, сбивая в ровную стопочку несколько прочитанных им писем. — Эта страна разорена до крайности. Следовательно, сеньор Перес будет вынужден взять крупный заем.

— Он скорее обратится к банку Сен-Доменга, чем в Порт-Ройял, — резонно отметил господин посол.

— Совершенно с вами согласен, сэр. Однако, если кубинские корабли, перевозящие одолженное золото и серебро, ненароком повстречают по дороге, скажем, кого-нибудь из тех джентльменов, коим полковник Линч все еще предоставляет свое покровительство…

— Мистер Хиггинс, я не уверен, что Робер Аллен не позаботится обратиться к Совету капитанов с просьбой о предоставлении кубинцам военного сопровождения, — раздраженно проговорил сэр Чарльз. — Не стоит считать здешних торгашей идиотами.

— Сэр, я вовсе не имею в виду ограбить кубинцев или сен-доменгцев, — усмехнулся Хиггинс. — Дело в том, что после неудачи в Маракайбо его величество наверняка пожелает доказать всем и вся, что Англия — великая страна. Нам с вами это доказывать не нужно: мы и без того патриоты своей родины. Однако словечки «дурацкий рейд» или «дурацкий поход» уже запущены в оборот. Над Англией смеются. И если это нестерпимо нам с вами, то как должен чувствовать себя король? Ведь испанцы нанесли ему личное оскорбление.

— Испанцы ли?

— И вы тоже сомневаетесь, сэр?

— Здешние пираты способны на любую подлость.

— В этом я также с вами совершенно согласен, сэр Чарльз. Однако если Сен-Доменг нанесет удар первым…

— … то Англия получит отличный повод уничтожить это осиное гнездо. Но для этого нужно натравить ямайских каперов на корабли под флагом Сен-Доменга, а они, насколько мне известно, вряд ли рискнут навлечь на себя гнев здешних флибустьеров.

— Если уверить их в заведомой слабости охраны и вовремя сообщить перевозимую сумму — они полезут даже к черту в пасть, сэр.

— Их уничтожат.

— Что с того, если одни разбойники уничтожат других?

— Охрана конвоя может быть слишком серьезной, ямайские каперы при виде, скажем, линкора скорее всего откажутся от нападения, — с сожалением проговорил сэр Чарльз, разглядывая узорный медный обод матового стеклянного плафона изящно отделанной керосиновой лампы: леди Ховард все же купила для супруга это чудо техники, и нельзя сказать, что господин посол был недоволен подарком жены. Только приходилось теперь посылать Джонатана еще и за керосином в ближайшую лавку. — Другое дело — селения южного побережья… Правда, они не так богаты, как купеческие суда, но зато верная пожива.

— Недостаток этого варианта я уже озвучивал, сэр: пираты Ямайки не настолько сильны, чтобы задираться с пиратами Сен-Доменга. Они боятся гнева миссис Эшби.

— Миссис Эшби незаурядная дама, но все же она — женщина. Если хотя бы одного капера удастся уговорить напасть на селения неподалеку от столицы, она отреагирует на это по-женски импульсивно. И по пиратскому обыкновению атакует английские корабли. Мы же в свою очередь объявим, что не имеем никакого отношения к каперу, самочинно напавшему на жителей Сен-Доменга, и Англия получает прекрасный повод для начала военных действий.

— Но, сэр…

— Не желаю слышать никаких отговорок, мистер Хиггинс. Действуйте в соответствии с моими указаниями, — надменно и холодно произнес сэр Чарльз: его бесила манера этого «выскочки» всюду соваться со своими сомнениями.

— Как скажете, сэр. — Хиггинс скрипнул зубами: ну вот, опять началось. И ведь не сдвинешь этого буйвола с места, коль уперся рогами. Хотя… Зерно здравого смысла в его плане имеется. Нужно всего лишь подкорректировать пару мелких деталей…

7

Его величество Карлос Второй Габсбург и сам понимал, что слаб. И дело было не в хлипком здоровье — результате слишком близкого родства его отца и матери. Дело было в слабом характере. Нельзя сказать, что этот коронованный юноша был глуп. Нет, учитель Рамос, недавно пожалованный титулом графа Франко, на этот счет был совершенно спокоен за своего августейшего ученика. Однако было кое-что, сводившее на нет все достоинства Карлоса: слабая воля. Ему еще ни разу не удалось отстоять свое мнение, даже если он был прав.

Как тогда, с письмом…

И все-таки сегодня появилось кое-что еще. Злость. На себя, не способного в семнадцать лет от роду избавиться от изрядно прискучившей материнской опеки. Что бы он ни сделал, для матушки все равно все было не так. В конце концов это унизительно, даже если речь идет не о короле Испании. Злость на мать, присвоившую себе право единолично принимать решения государственного масштаба. Злость на те ничтожества, коих дражайшая родительница собрала вокруг себя. Но почему только сегодня? Все очень просто: матушка изволила в который раз за последние дни помянуть волю Божью, спасшую Маракайбо от нашествия еретиков англичан. Совершенно некстати она это сделала: ведь именно сегодня его величеству стали известны кое-какие подробности, о которых матушка сочла нужным скромно умолчать.

— Не слишком ли вы поспешны в выводах, мама? — поинтересовался юный король, самым тщательным образом скрывая свою злость под маской незаинтересованности. — Помнится, вы были категорически против вмешательства Санто-Доминго в дела наших колоний, а сейчас изволите приравнивать это вмешательство к воле Господней. Будьте же последовательны.

Королева-мать так взглянула на сына, словно он сказал ей гадость.

— Дитя мое, не вам судить, насколько я последовательна в своих действиях, — резко ответила она, обмахнувшись драгоценным веером, инкрустированным золотом и перламутром.

— Мама, вам стоит заняться подготовкой к моему бракосочетанию с ее высочеством Марией-Луизой. Политику же извольте оставить мне, поскольку именно я являюсь королем Испании, — уже более жестко проговорил Карлос.

— Сын мой, вы слишком самоуверенны, — матушка нахмурилась: очень плохой признак, если не уследить, сейчас снова начнутся гневные крики. Те самые, которых так пугался когда-то маленький мальчик. — Губернатор Маракайбо, вступив в сговор с предателями из Санто-Доминго, сам заслуживает наказания как предатель. Мы намерены отстранить его от должности и подвергнуть тюремному заключению.

— Нелогично, мама. — На сей раз Карлос сказал это с явственно слышимой насмешкой. — Вы собираетесь наказать преданного слугу лишь за то, что он слишком хорошо исполнил свой долг, не допустив врага в испанский город?

— Мне не все равно, каким способом он этого добился! — Любящая мать, услышав насмешливые нотки, изволила разгневаться.

— Как жаль, что в этом мы с вами не сходимся во мнениях, мама. Вы желаете наказать губернатора, а я желаю его наградить. Как же мы поступим?

— Сын мой, вы намерены оспаривать решение матери? — ее величество, не ожидавшая такого упорства от покорного сына, опешила.