Гобзиков согласился. Я наполнил кружки, достал коробку с печеньем, и мы принялись кофейничать. Гобзиков ел печенье жадно, я догадался и достал еще одну коробку. Потом спросил:

– Слушай, Егор, а ты не знаешь случайно чего-нибудь про новенькую? Про Лару, в смысле? Она у нас уже давно учится, а я как-то прохлопал...

– Не, не знаю, – ответил Гобзиков. – А тебе-то... А, понимаю...

Он как-то неспокойно себя чувствовал, как-то нерасслабленно.

– Да так. – Я почесал себя за подбородок. – Интересно просто... Чем такая девчонка может интересоваться? Ну, может... на роликах любит кататься? Или на лыжах?

– На лыжах? Не знаю... Мне кажется, она фехтованием занимается.

Оцифровка и запись на диск завершились, привод зажужжал и выплюнул фиолетовый DVD. Я вытащил его и положил на стол рядом с диском с записью пожара в сарае.

Потом уже удивился.

– Фехтованием? – спросил я. – С чего ты решил?

– Я ее руки видел. Вернее, запястья. Очень хорошо развиты. Такие у фехтовальщиков бывают. И тогда... Ну, когда ты яйцом подавился, она тебя еще...

– Ну да, – кивнул я. – Было дело...

– Так она тебя не просто сдавила, она тебя еще приподняла. Она сильная.

– У тебя, однако, наблюдательность... – позавидовал я. – А я и не заметил...

– И еще. – Гобзиков взял со стола диск, спрятал его в файл и засунул во внутренний карман. – У нее реакция очень хорошая. Я сижу как раз рядом, так однажды она ручку уронила и тут же ее так легко-легко поймала.

– Ну, так и я могу... – поморщился я.

Подумаешь, реакция хорошая. У меня у самого хорошая, я сам могу кого хочешь зареагировать, только толку от этого – чуть.

– Ну, не знаю. Слушай, Женя...

– Зови меня Кокос, – сказал я. – Женя мне не... не привык я, чтобы меня так звали, как-то по ушам режет и вообще. Привычнее, короче.

– Хорошо, – согласился Гобзиков. – Это... Кокос, ты бы не мог еще разик приехать, а? Хочу запустить все-таки приемник. И документально запечатлеть. На потом.

– Ну, хорошо... Только я не знаю когда, Егор, тут такие разные сложности...

– Ладно, – кивнул Гобзиков. – Как выберешься...

– Давай на следующей неделе, – предложил я. – Я приеду, запустим твой тюнер, посидим, поболтаем об истребителях.

– Ладно, – снова кивнул Гобзиков. – На следующей неделе. Там ворота, я сам открою?

– Угу.

Гобзиков ушел. Потом я вспомнил, что кое о чем хотел Гобзикова спросить. Выскочил, догнал его у самых ворот.

– Егор, слушай, ты не знаешь, где живет Панченко, а?

– А зачем тебе Панченко? – улыбнулся Гобзиков.

– Ну, признание же... то есть извинение-то надо передать? А Наталья Константиновна как раз в родительском комитете заседает.

– Ну да, в родительском комитете. Она на Дачной живет. Дом пять.

– А ты откуда знаешь? – насторожился я.

– Картошку осенью ей выкапывал.

– На «отлично», что ли, недотягивал?

– Да нет, просто. Она одна тогда жила, и пожилая уже... Ну, пока.

И Гобзиков ушел.

Я выждал минут пятнадцать – чтобы Гобзиков успел отвалить подальше. Затем взял нужный диск, заклеил его в конверт и покатил на улицу Дачную.

Улица Дачная – очень красивая улица. Наш город, как и многие другие старые города, стоит на буграх. Раньше все города на буграх строили, чтобы удобнее было отражать возможную агрессию: лить кипящую смолу, кидать на головы захватчиков камни, да и вообще всячески бомбить. Улица Дачная расположена на дальнем бугре, тянется с верха до низа, за улицей начинаются всякие поля и посевы, их много, а еще дальше аэродром.

Асфальта на Дачной не было, но это оказалось даже неплохо, без асфальта вид у улицы был живописный и тихий. Дома все старой постройки и деревянные, не то что в моем районе. Это потому что этот бугор считался непрестижным – когда-то давно один дурик ляпнул, что в этом районе из-под земли сочится радон, и продвинутые застройщики сюда нос не совали.

Поэтому тут и было так хорошо. Кругом маленькие поленницы, рябина всякая, опилками пахнет. На самом деле хорошо, лег бы и жил себе потихоньку.

Дом Панченко обнаружился на середине бугра. Красивый двухэтажный домик из толстых сосновых бревен. Интересной, несвойственной Центральной России архитектуры. Никаких грядок, один сплошной газон и дорожки из синих булыжников. Несколько старых яблонь, столик со скамейкой, качели. Больше ничего.

И забора нет – один небольшой зелененький палисад. Что было уж совсем нехарактерно для наших времен железных дверей, домофонов и среднеазиатских овчарок. Хотя решетки на окнах на первом этаже все-таки были, черные, с ажурными завитушками.

Я закатил мопед внутрь палисада, подошел к двери. Ни звонка, ни видеоглазка, глушь. Пришлось стучать пальцем.

Стучал-стучал, но не достучался. То ли спали они, то ли никого дома не было.

И тут я опять выдал тупое.

Обычно я сам не терплю всякую собачью тупость и глупость, но тут на меня что-то как накатилось просто. Я вдруг решил залезть на небольшую веранду, а оттуда уже проникнуть в дом. Зачем?

Себе необходимость этого залезания я объяснил так. А вдруг уже не такая уж молодая забывчивая Панченко включила газ для приготовления омлета и про все это позабыла? Огонь потух, газ распространился, и они там с Ларой на пару угорели? Надо же спасти людей.

Лара меня спасла – что ж, я ее не спасу, что ли?

Спасу.

И даже слова не скажу, такой простой буду, такой человечный. Вынесу ее из пылающего здания, сам, конечно, изранюсь. Ожог плеча второй степени, сознание, может, даже потеряю. Итак, если что, я скажу, что полез, чтобы прекратить утечку газа. А на самом деле я не знаю, зачем полез. Просто так полез, тупо так. Некоторые вещи делаешь, не успев даже как следует подумать. Вот и я. Не успел подумать, пополз по удобным для лазанья решеткам наверх. Вскарабкался до второго этажа, перебрался на старый шифер. Осторожно, как по прозрачному льду, двинулся к веранде. Шифер был ветхий, наверное, ровесник самого дома. Кое-где прогнил, кое-где порос мхом, а кое-где грибы даже обустроились, вроде как опята. Хотя для опят был еще далеко не сезон, но в этом году все перепуталось совсем...

Я шагал мелким шаолиньским шагом, медленно приближаясь к перилам. Мне даже вроде как казалось, что я чую запах газа. А потом я услышал, как мне показалось, стон. Тут последние сомнения в оправданности моей акции улетучились, и я рванул к перилам.

Спасать.

Шифер треснул, но выдержал, я вцепился в балясины и перепрыгнул на балкончик. Дверь в дом была закрыта. Сначала я хотел просто выбить стекло, но потом подумал, что это может вызвать искру, а тогда взорвется весь дом, и я в том числе. Я быстренько достал ножик, отогнул гвоздики, осторожно выставил стекло и забрался внутрь.