Первые несколько дней после уничтожения ее трудов Бет пришлось делать работу заново; надо было снова найти цветы, которые она рисовала раньше. Но многие из них уже отцвели. Фрекен Ларсен предложила помощь: они с Джулианой соберут клочки разорванных листов и попробуют наклеить их на картон. Это хотя бы даст Бет возможность затем перерисовать их на целый лист. Бет с благодарностью приняла предложение. Чтобы не отрывать ее от работы, было решено перенести разорванные в клочья рисунки в Нилсгаард и заняться реставрацией в классной комнате.

Однажды утром Джулиана и гувернантка пришли с пустой шляпной коробкой, чтобы собрать обрывки. Встав на колени, они вынули все, что, вконец испорченное, лежало в ящике. Разрезанная папка пошла на растопку, чайник весело зашипел на плите, помощницы хотели выпить по чашечке кофе.

После их ухода Бет вскрыла письмо от Колина. Оно было уже вторым по счету после его переезда; Колин был очень доволен успехами в рыбной ловле. В большой реке Раума ему удалось поймать лосося весом в тридцать фунтов и много других ценных рыб. Описания его рыболовных подвигов были забавными и занимательными. Бет даже подумала, что если бы Колин решил заняться каким-нибудь делом, из него вышел бы отличный журналист. Колин предлагал ей сделать перерыв в работе и приехать к нему в Аандалснес, где он снимал домик недалеко от реки. Это было первое дипломатичное предложение навсегда распроститься с Тордендалем. Бет усмехнулась. Сейчас нужно было работать как никогда интенсивно. Лучше сразу же ответить отказом, надеясь в душе, что он не очень обидится.

Наблюдая в окно, как льет проливной дождь. Бет думала о том, повлияло ли изменение погоды на его рыбную ловлю. Что касалось ее дел, то они крайне осложнились. Лепестки горных цветов закрылись с наступлением похолодания. Но она прилагала все силы, чтобы не позволить погоде вмешиваться в ее планы. Бет удалось сделать несколько недурных композиций, что вдохновляло ее на новые поиски. Она попробовала изобразить каплю дождя на лепестке, это неплохо получилось. А однажды подсмотрела, как дождь стекает с листа жемчужинками удлиненной формы, и тоже перенесла увиденное на бумагу.

Сложив письмо и убрав его в конверт, Бет увидела, что кто-то приближается к дому. Это была Анна, она шла торопливыми шагами, накрывшись от дождя красным плащом с капюшоном. Бет подавила вздох разочарования – визиты Анны становились слишком частыми и утомительными. Анна не считалась с тем, что Бет спешила окончить работу до наступления холодов, а усаживалась поудобнее и начинала болтать – большей частью о себе, о том, чем она занималась. Это не интересовало Бет, так как Анна редко выходила за пределы Нилсгаарда. Еще хуже было, когда она вспоминала о Швейцарии. Чаще всего это были варианты на тему уже известных событий, Анна снабжала повествование новыми деталями, что доказывало богатство воображения, но об одном и том же она рассказывала так часто, что сама начинала верить собственному вымыслу. Бет подозревала, что Анна приходила не столько ради ее общества, сколько для того, чтобы посмотреть на старый дом, словно он неумолимо притягивал ее возможностью входить и выходить без опаски, тогда как в детстве она и Зигрид делали это на пари.

– Доброе утро, если его можно назвать добрым, – сказала Анна, входя и стряхивая воду с плаща. – Еще не за работой? В Нилсгаарде ужасно скучно – в такую погоду вряд ли кто – нибудь зайдет. Пауль заперся в кабинете с почтой: из Кристиании пришел конверт с пометкой «срочно», обычно это означает, что дела в конторе требуют его вмешательства.

– Меня удивляет, что он может не заниматься делами подолгу.

– Фактически он всегда ими занимается. В Рипдале открыли телеграф, сын телеграфиста часто доставляет ему сообщения. И сегодня он приходил.

– Как доставляются сообщения зимой? – спросила Бет и направилась к плите, чтобы приготовить кофе для Анны.

– Парню приходится переходить через перевал на лыжах, но почта поступает регулярно. Остановить его может только пурга. – Анна разглядывала прическу в зеркале, висящем на стене. Вдруг она резко повернулась и стала обводить комнату медленным взглядом. Она проделывала это почти всегда, когда приходила в Дом у Черного Залива, словно не могла наглядеться на него.

– В дождливый день здесь очень мрачно, вы не находите, кузина? Одной лампы мало, нужно больше, особенно если учесть, что приближается осень. Заметили, что некоторые деревья уже начали желтеть? В Нилсгаарде много лишних ламп, я пришлю несколько.

– Очень учтиво с вашей стороны, но я могу купить в магазине.

– Ни в коем случае! Мы с Паулем не позволим вам тратить деньги. Это наша обязанность – следить за тем, чтобы у вас было все необходимое. Я подумала, что когда вы уедете, я устрою здесь студию для себя. Иногда я немного рисую – с вашими картинами это, конечно, не идет ни в какое сравнение, – но мне нравится писать маслом. Вы ведь находите, что обстановка в доме способствует работе, не так ли?

Бет было ясно, что Анна выпытывает, не изменилось ли ее отношение к дому после смерти Гарольда Дженсена, которого считали виновником учиненного разгрома, хотя это было не доказано.

– Мне кажется, что в Нилсгаарде можно найти более удобную комнату с высокими окнами, дающими много света, – сказала Бет.

– Для студии не подходит ни одно помещение. В этом доме нельзя ничего переделывать – в нем все пропорционально и выверено до мелочей, к тому же прекрасные панели… Анна имитировала интонации Пауля, давая знать, что выражает его мнение, а не свое. – Только этой ужасной классной комнате как-то удалось выбиться из общего ряда.

Бет занялась кофе, решив больше не обсуждать эту тему. Хотя Пауль не вызывал ее симпатий, она считала, что ему делало честь то, что он позволил Джине устроить комнату для дочери по-своему. Ребенку было приятно сознавать, что мать все выбирала специально для нее. Что касается вкуса, то другие комнаты в доме с лихвой компенсировали недостатки его в обстановке классной.

Молчание Бет не остановило Анну.

– Может быть, Джина была бы жива, если бы не принялась за переделку Нилсгаарда. – Анна взяла из рук кузины чашку с кофе и ухмыльнулась, заметив, как насторожилась Бет. – Ссора вышла именно из-за этого. Пауль приехал из Кристиании неожиданно и увидел в холле строительные леса: все было приготовлено для начала работ. Джина хотела заштукатурить розы на потолке и украсить его позолотой и херувимами, как во дворце в Венеции.

– О нет… – прошептала Бет, внутренне содрогаясь от неуместности замысла.

Анна заговорила более резким тоном:

– Джина всегда была глупа. Пауль ей совершенно не подходил. Если бы он не стал ломать все эти сооружения – лестницы и помосты – ей бы не удалось выбежать из дома и она получила бы взбучку под крышей Нилсгаарда, а не оказалась на дне озера.

– Прекратите! – Бет чуть не плакала. – Как вы можете так говорить о собственной сестре?

– Помилуйте, – Анна поставила кофе на стол и удивленно посмотрела на кузину. – Вам-то что расстраиваться, вы ведь ее в глаза не видели, она для вас ничего не значит!