Он должен сказать Алексис, но сначала пусть она откроет свой подарок, который еще больше сблизит его с ней. Европа — это место для влюбленных. В том-то и весь смысл. Место для истинно любящих, для тех, кто научился прощать друг друга. Он почувствовал себя чуть лучше при мысли о солнце и песке, об ощущении теплых мраморных плит под босыми ногами, о кафе на открытом воздухе и еде: такие нежные испанские цыплята, откормленные на кукурузе, паэлья с дарами моря и тапас с устрицами на чесночном масле.

Он вышел из ванной, и к нему начало возвращаться ощущение того, что он снова в своей тарелке, но вдруг на него нашла слуховая галлюцинация, он услышал звук, который отправил его в прошлое. До него неясно доносилась музыка, похожая на песнопения, — музыка Стэна Ньюлэнда. Он внимательно прислушался. Она была близко, но не совсем в его голове, а приходила откуда-то снаружи. Он постарался сосредоточиться. Ужасная музыка, низкие распевные жалобы, казалось, они идут из спальни Алексис, из-за неплотно закрытой двери, и зовут его.

Он колебался. Он бросил взгляд в коридор, не смотрит ли Алексис. Но она сидела у елки в дальнем углу под окном, ее было не видно. Может, она в спальне, ждет его, а музыка играет затем, чтобы он сделал то, чего требовала память? Неужели на самом деле это влекло ее к нему? Желание испытать боль? Продолжить сон, который он уже проживал наяву?

Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Кровать была пуста, свет выключен, но теперь распевы слышались яснее. Он вошел, направился в сторону, откуда доносились звуки, и остановился у дальней стены. Прижав ухо к штукатурке, он услышал нечеткие, приглушенные звуки сексуального характера, которые становились все более безудержными. Он знал, что нужно услышать. Он слышал это много раз. Прошлое поселилось в квартире за соседней дверью. У него зашевелились пальцы. В них появилось неприятное ощущение, будто им что-то нужно, появилась боль.

— Скайлер? — послышался голос Алексис из коридора. — Что с тобой?

Отняв ухо от стены, он почувствовал некоторое успокоение в этой темной комнате. Настроение придало его движениям медлительность. Повернув голову, он посмотрел в коридор и увидел, что Алексис стоит в дверях, прижав руки к бокам, и смотрит на него. Он представил, как его глаза отражают свет в темноте, но это было всего лишь воображение. Спокойное животное, пойманное светом фар.

— Опять они там за свое? — улыбнулась Алекс, казалось, ей понадобилась вечность, чтобы подойти к нему, коридор был в десять раз длиннее, чем ему помнилось.

Он посмотрел на раздвижную стеклянную дверь в противоположном конце комнаты. Занавески чуть приоткрыты, небо черное. Он чувствовал, как падает в него, но ее пальцы нежно коснулись его руки, возможно, чтобы поймать его, легко, нежно. Он посмотрел на Алексис, волосы спутались у него на лбу.

— Что такое, Скай?

— Кто живет в соседней квартире? — спросил он, шок от осознания пульсировал в висках.

Как он мог так обмануться? Все время думал, что это он за ней следит, он ее соблазняет. Но теперь понял, глядя ей в глаза, видя в них то, что она видела в его глазах. За стеной была одна из Ньюлэндовых квартир, где он устраивал убийства, а сотрудница рекламного агентства Алексис Ив жила в соседней квартире, работала на Ньюлэнда, ее специально поселили здесь, чтобы никто не жаловался на шум от резни. А теперь, что самое важное, она следит за ним по приказу Ньюлэнда.

Какая идеально подстроенная западня! Его сны стали явью. Сны пытались предостеречь его и теперь повисли громадой в его разуме. На самом деле ему снилась не Алексис в позе прощения, а скорее радушные объятия смерти. Они с Алексис соединили руки не в союзе, но в обмане. Она убьет его. Тот человек, который должен был умереть, это он, человек в серебряном костюме из мелькающих образов, — это был он, и сон его сбывается. Он отошел от нее, зная, что теперь его смерть всего лишь вопрос времени. Он закрыл глаза и дышал открытым ртом. Ньюлэнд не торопился, играл с ним.

— Скай? — спросила она озабоченным тоном. Ну и актриса. — Скайлер, ты болен?

Она дотронулась до его лба тыльной стороной ладони, но он отмахнулся от ее руки.

Алексис ахнула.

— Что ты здесь делаешь? — выговорил он.

— В каком смысле?

Он приложил ладонь к стене.

— Там, в соседней квартире.

— Я знаю, — сказала она, неуверенно кивая.

Небесный Конь затаил дыхание и ждал, разглядывая каждый дюйм ее лица.

— Ты знаешь?

Лицо Алексис помрачнело.

— В чем дело, Скайлер?

— Мне нужен воздух.

— Хочешь, я открою окно?

— Нет.

— Да в чем дело? — Она расстроилась, чуть не плакала. — Скажи мне. Ты меня пугаешь.

Он пристально посмотрел на нее и глубоко вдохнул, потом выдохнул и спросил себя, что он делает, к чему он себя ведет, заставляя верить. Неужели ему действительно нужна доза, резкий вдох ясности, Смерти?

Алексис уже начала плакать, слезы выступили на ее глазах. Именно слезы заставили его передумать. Они были искренние. Возможно, она не знала, что происходит за соседней дверью. Возможно, ей представлялось, что это всего лишь парочка с нетривиальными интересами, но он-то точно знал, что там творится. Он с трудом проглотил слюну и взял ее за руку.

— Алексис, — сказал он, стараясь ей ободряюще улыбнуться. — Со мной все в порядке. Просто у меня бывают приступы… — он тщательно подбирал слово, — слабости.

— Это что-то серьезное? — спросила она со страхом.

— Нет. — Он чуть покачал головой и улыбнулся своей обычной улыбкой.

— Слава богу, — сказала она, обнимая его и целуя в шею. — Не знаю, что бы я делала, если б с тобой что-нибудь случилось. Просто не знаю, господи, не могу даже подумать.

— Не волнуйся.

Он отстранил ее от себя, и в этот миг что-то грохнуло о стену позади них. Услышав грохот, они оба не обратили на него внимания, занятые той тревогой, которая угрожала разлучить их.

— Пойдем откроем наши подарки, — предложил он.

Алексис всхлипнула и кивнула.

— Пошли.

Человек в машине слушал переносной радиоприемник. Он услышал звук разрываемой бумаги, и потом женский голос воскликнул: «Малага! Скайлер!» Потом еще какие-то шевеления и тишина. Разумеется, целуются. Как чудесно!

— Рождественские игры, — сказал он, запертый в своей машине.

Он опустил стекло на миллиметр и прибавил отопление. Ему нужен был воздух. Даже ему действовал на нервы густой запах чеснока от соуса к спагетти, которые он съел в пиццерии.

Человек уже видел, как Дэниел Ринг по прозвищу Небесный Конь накануне выходил из этого здания. Он сразу же узнал его и теперь ждал, желая выяснить планы Небесного Коня, прежде чем решить, как ему действовать дальше.