Не в этом суть, конечно, она в данный момент в том, что в отличие от нормальных капиталистов организованная преступность куда более ленива, недальновидна и голодна на хороших исполнителей. Особенно когда речь касается неогенов.

Этому дилеру вовсе не нужно было избавляться от «конкуренции» в политехе. «Сяпы» в городе было достаточно, чтобы любой, желающий нажраться, нашёл себе нужную дозу кристаллического порошка, всего лишь потратив несколько минут на расспросы. А вот относительно свой неоген в среде наркоторговцев — это совсем другая история. К примеру, такой, который способен как быстро и далеко носить тяжести, так и пронести куда надо несколько пакетиков. К примеру, закрепив их у себя в маске.

Вот так товарищ Изотов, человек без страха и упрека, с чистейшей репутацией, отличник и превосходный товарищ… внезапно примкнул к одному из самых низких и гнусных видов преступников. Или не внезапно, чего уж там. Правда, вот тут уже заработок придётся сдавать под роспись Темееву, который до сих пор изыскивает пути, как отнять у меня деньги за проданные полмешка «сяпы». Не то чтобы они вообще были мне нужны, но сопротивляюсь чисто из принципа.

Нет, ну если серьезно? Машина мне не нужна, я, блин, летаю. Пусть пока еще не очень хорошо и с напрягом, но если как следует себя накручу, то очень быстро полечу. Дальше. Дача. Зачем мне дача? Огурцы выращивать? Я ле-та-ю. То есть, с еще большим напрягом (и знанием, нет ли где поблизости ограничителей), я вполне могу дотащить удочку, ведро и прикормку до рыбного места. Любого, хоть на острове! А что это значит?

Правильно, катер мне тоже не нужен. Почти никакой нужды в накоплении капитала нет.

Пребывая от себя в восторге, я, топая, как всегда, домой, обнаружил одиноко гуляющую по зимнему парку Викторию Ползунову, от чего и свернул по направлению к хорошей девушке, имея цель составить ей ненадолго компанию. Ну чисто так, ауру почистить от всех этих бандюг! Викусик у нас чистая душа, приятный в общении человек, хорошо умеет бегать…

Стоп! Кудааа?!

— Викуууусик! — кряхтел я, буксуя обеими ногами по снегу, но продолжая удерживать девочку за полу шубки, — Ты чего?!!

— Пустиии!! — тонко, но громко, пищала мелкая, но трехметровая девчонка, — Пустииии!!!

— Не пустю! — уверенно заявил я, начиная притормаживать эту машину смерти, пребывающую в немалой панике.

— А…, — поникла остановленная мной девочка, а затем, оглянувшись на меня полными ужаса глазами, тихо прошептала, — Памагити…

И хлопнулась попой на снег.

Так. Это «жжж» неспроста.

— А теперь четко и ясно говоришь — кто тебе про меня чего наболтал, что ты аж убегать собралась?! — встав перед девочкой, я упёр руки в боки аки злая тетка.

— Уффф…, — боялась меня девочка, пытаясь отползти с помощью движений зада и рук. За что и получила довольно болючий щелбан по носу, тут же взвизгнув и схватившись за пораженный орган.

— Ну? — повторил я, — Что там про меня наврали?

— Не врали! — обиженно воскликнула девочка, прекращая попытки к побегу, — Я чувствую вранье! Про тебя не врали!

— Вранье-то чувствуешь, а что насчет домыслов, а, милая моя? — отстегнув нижнюю часть маски, я сунул в рот сигарету, закуривая. На меня обиженно сопели, продолжая закрывать обеими руками потревоженную носопырку.

Я курил. Девочка пыхтела и смотрела по сторонам.

— Ну…, — наконец, решилась она, — Что ты и… Окалина…

— Вранье! — решительно отрубил я, — Мы с Юлькой никак и ничем! Это вообще бесполезно.

Ну, почти. На 99 процентов. Один раз ей пришлось подержаться за мою гордость, так как та нуждалась в направляющих — надо было пописать не вставая. Вру, не один раз. Но это другое!

— А почему…, — удивленно всхлипнула девочка.

— Да гренки я жарил, — выдохнул я, — Очень вкусная штука. А тут Салиновский. Я не хотел делиться и соврал, лишь бы его унесло. Вот его унесло, но растрепать он растрепал. Викусик, у Юльки нет нервных окончаний. Нет центров удовольствия в мозгу, даже самого мозга нету. Ну и прочего… тоже. С ней невозможно это самое. Понятно?

— Ты… не врешь, — постановила девочка, тут же начиная злиться, — А тогда зачем соврал?!!

— Гренки хотел сожрать в одно жало, — честно ответил я, — Это дипломатия была.

— Какая дипломатия! Ты мог честно ответить! Это же ерунда!

— Конечно, ерунда, — охотно согласился я, — Но из-за неё могут всерьез обидеться. Такое в жизни бывает. Вот, к примеру, есть у тебя любимый человек, да? Не красней, а?! Так вот, он есть. Вы живете вместе. Вот он ушел на работу и у него отвратительный день. Все из рук валится, неприятности, всё такое. Ты ему звонишь и спрашиваешь, мол, родной, ты когда домой? А ему одному побыть надо, пар там выпустить, на реку посмотреть. Не может же он сказать, что пойдет смотреть на реку, а не домой? Мало ли что ты там себе надумаешь? Разлюбил, остыл, вешаться пошёл. Не хмурься. Вот он, вот ты, вот плохой день. Ему что тебе все предпосылки своего желания объяснять? Прямо вот стоять и полчаса тебе в трубку плакаться, как у него все плохо? Нет, он просто тебе скажет, что товарищ просит помочь перевезти вещи из гаража.

— А…

— И таких примеров сотни, Викусь. Но есть и обратные.

— Обратные? — девочка успокаивалась на глазах, чувствуя, что я, как обычно, не вру. Ей.

— Когда тебе говорят правду. Неприятную правду. Даже тогда, когда ты её не хочешь или не готова слышать, — погладил я по голове этого большого ребенка, — Я, Викусик, нехороший человек. Но к тебе отношусь хорошо, может быть, лучше, чем к кому-либо еще. Зачем я тебе это говорю? Затем, что все люди, на протяжении всей твоей жизни, будут такими же. В основном. Они не хорошие и не плохие, каждый живет как может. Главное — как они при этом относятся к тебе и как ты относишься к ним. Тот, кто навешал тебе лапшу на уши про меня… он или она, гм… может быть, они и не хотели ничего плохого. Не хотели даже соврать. Просто… не подумали. Такое тоже часто бывает. Поняла?

— Зачем ты мне это говоришь? — неожиданно серьезно посмотрела девочка на меня.

— Затем, что ты чувствуешь ложь, Викусик. А значит, у тебя впереди будет много поводов разочароваться в окружающих.

— Получается, моё умение… бесполезно? — сделала неожиданный вывод моя сидящая попой на снегу собеседница.

— Я его даже очень вредным назову, — согласно кивнул я, — Зная, что тебе врут, тебе будет сложно определить, с какой именно целью это делают. Жизнь полна недоговорок, намеков, противоречий, компромиссов и… ошибок.